Беседа с Пушкиным в кафе «у Бирона»

— Ну, это-то в наши времена материалистического атеизма как раз было не сложно. Ну, кем мог уйти в мир иной русский дворянин в православной державе? Мусульманином? Иудеем? Буддистом? То есть методом исключения. После этого удалось восстановить и содержание вашей беседы с императором.

— Как это можно?

— Достоверно известен лишь ответ императора на вопрос статс-секретаря графа Блудова по поводу этой беседы: «Я беседовал сегодня с умнейшим мужем России».

— И что это даёт?

— Если пользоваться диалектикой — искусством постижения истины путём постановки наводящих вопросов, то многое. Самое трудное в этом искусстве — сформулировать вопрос адекватный ситуации.

— И какой вопрос вы бы задали?

— Что такого необычного мог рассказать 27-милетний Пушкин 30-тилетнему императору, после чего тот в присутствии всего двора дал столь высокую оценку ссыльному поэту? — это на выходе.

— А на входе?

— Что читал, что изучал Пушкин в Михайловском до встречи с императором в Москве?

— Известно что — историю становления и гибели династии Птолемеев в древнем Египте. Но что это вам даёт?

— В этой многовековой истории династии есть вложенная в неё короткая, но очень значимая другая история — история взаимоотношений Птолемея II — Филадельфа и поэта александрийской эпохи — Каллимаха. К моменту гибели отца — Птолемея I Сотера, сыну исполнилось 30 лет, который после смерти отца уже обладал всей полнотой власти. И тут встаёт вопрос: почему Птолемей Филадельф прогнал из Александрии своего воспитателя — Деметрия Фалерского, а на его место пригласил учителя Ликея из Элевсины — предместья Александрии — Каллимаха? Известно, что Деметрий Фалерский начал собирать рукописи для знаменитой Александрийской библиотеки, к тому же при нём было положено начало перевода иудейской Торы на греческий — Пятикнижия Моисеева. Чем же Деметрий провинился перед младшим Птолемеем? Или иначе: почему он предпочёл ему Каллимаха? И что могло заинтересовать Пушкина в этой загадочной истории? Неужели то, что поэту Каллимаху и царю Филадельфу в то время было по тридцать, а Пушкину, и только что вступившему на престол Российской империи — Николаю 27 и 30 соответственно? Или что-то ещё?

— Конечно что-то ещё.

— Так что же?

— То, что связывает «Гавриилиаду» и «Пророка» с поэзией Каллимаха.

— Неужели гимн Каллимаха «На омовение Паллады»? И Вы на гимн поэта александрийской эпохи откликнулись этими словами: «Какие хитрость, злоба, слово, глубина! Как мощен даже крах твоих затей! И вечно-ново купанье Девы! — Каллимах!»

— Ну, это просто неудачное подражание Каллимаху, проба пера, при мне нигде не публиковалось. Где вы это нашли?

— В Швейцарии, у биографа вашего секунданта Данзаса — Анатолия Ливри.

— Возможно, возможно, — в глубокой задумчивости произнёс Пушкин. Может вы помните, что в этом гимне Афина утешает свою подругу — мать Тиресия, которого она по приговору Зевса сделала слепым: «Я пророком его сотворю, досточтимым в потомках, и без сравненья других он превысит собой».

Седой какое-то время молча смотрел на гостя, а в его голове теснились мысли-вопросы.

— Так вот откуда в Гавриилиаде: «Не нужен мне пророка важный чин»? То есть Тиресий потерял дар видения, но взамен получил дар предвидения. Я конечно не Тиресий, но когда в 14 лет пытался на уроке литературы читать вслух «Пророка», неожиданно потерял дар речи. И шок, который я тогда испытал, был сродни шоку Тиресия. Дар речи вернулся, но осталась «Загадка пророка», которая вот уже более полувека не даёт мне покоя.

Гость словно услышал эти мысли Седого и прервал их вопросом.

— И что вас так беспокоит в «Пророке»?

— Ну, посудите сами: стихи знаю, преподаватель меня поднимает и просит читать «Пророка», а я и слова вымолвить не могу. Каково? Если бы поставил двойку, то я бы об этом эпизоде может и забыл. Но он пригласил в преподавательскую комнату и дал понять, что за десять лет преподавания впервые встречается с тем, кто не может читать вслух «Пророка». А я при этом вспоминаю, что задавая учить Ваши стихи, он впервые их сам не читал. А чтец, скажу я Вам, он был отменный, читал особенно ваши стихи, великолепно. Так я понял, что я не один по каким-то непонятным причинам не могу читать вслух «Пророка». Про себя — пожалуйста.

— А сейчас можете?

— Могу, потому что нашёл слова, которые сковали тогда мой язык.

— И что это за слова, интересно? Можете их произнести вслух сейчас?

— Могу. Бог обращается к пророку: Исполнись волею моей!

— И что в них такого опасного, по-вашему?