Беседка

- Быть моделью - это наука, - добавила она. - Наверное, слишком сложная для меня.

- А разве быть сиделкой - не наука?

Он снова был прав. Мэдисон вздохнула и замолчала, начиная сердиться.

- Да, Роджер - придурок, и ты его не любишь и никогда не любила, - жестко продолжал Том. - Но ты вся светишься, рассказывая о том, как лечила его. Ты вернулась к нему, потому что хотела этого. Мы все делаем то, что хотим. Тогда почему ты не захотела стать моделью?

- А ты настырный, - сказала она и на мгновение отвела взгляд. - Ну ладно… Дело в том, что мне очень нравилось быть самой красивой девушкой у себя в городе. Мне нравилось, когда люди останавливались поговорить со мной, и нравилось притворяться, будто я не знаю, почему они останавливаются.

Она пыталась понять, как он воспринял ее признание. Мэдисон не привыкла говорить о своей красоте. Она старательно отработала скромную улыбку для тех случаев, когда кто-нибудь говорил ей, что она красива. Ей нравилось притворяться, будто она никогда раньше ничего не слышала о своей внешности.

- Но в Нью-Йорке таких, как я - пруд пруди. Там я перестала быть чем-то особенным.

- Неправда, - спокойно сказал Том. - Я живу в Нью-Йорке, и мне не каждый день встречаются такие красивые девушки.

- Но они все равно есть. Они рано встают и поздно ложатся. А днем их третируют, заставляют подняться, сесть, взглянуть и… сделать все, что только можно придумать, - она поморщилась, - и еще критикуют. Как раз этого мое самолюбие не смогло вынести.

Том какое то время греб молча. Потом спросил:

- А за что тебя можно критиковать?

- У меня один глаз немного меньше другого. И слишком толстый зад.

Том хмыкнул.

- Ты совершенство! Если у тебя есть какие то изъяны, то они есть и у девиц с журнальных обложек.

Мэдисон улыбнулась.

- Ну, конечно, есть! И они учатся их скрывать. Здорово помогает освещение. Когда свет поставлен грамотно…

Мэдисон не закончила фразу. Том вновь угадал: она не стала моделью потому, что не захотела, а вовсе не ради Роджера.

- А почему ты пошел в медицину?

- Когда мне было девять лет, на моих глазах утонула моя двоюродная сестра. И я захотел научиться сохранять людям жизнь.

Мэдисон помолчала.

- До травмы Роджера у меня на глазах умирала моя мать. Долгие четыре года…

Течения почти не было, и вода сверкала на солнце.

- Ты ухаживала за матерью вместо того, чтобы учиться в колледже?

Мэдисон удивленно покачала головой.

- Я начинаю подозревать, что ты ясновидящий.

Он усмехнулся.

- Просто читаю детективы. Мне нравится наблюдать за людьми. Я люблю по крупицам собирать факты, складывать их воедино и смотреть, что получилось.

- Да? И когда ты увидел меня впервые, то решил, что я собираюсь выудить у тебя деньги. Или шантажировать твою сестру.

Том склонил голову набок.

- Меня сбила с толку твоя красота. А что еще ты хочешь узнать обо мне? Я ведь классный парень! Много где побывал и много повидал.

- В мединституте? Я думала, там студенты круглые сутки учатся!

- Мне тридцать один, так что я не всю жизнь просидел за партой.

Для Мэдисон, которой было двадцать три года, его возраст казался почти старостью, по крайней мере, очень солидным.

- Я была только в Монтане и Нью-Йорке. Но я бы очень хотела поехать в Тибет. В Перу. В Марокко. На какой-нибудь тропический остров. В Австралию. На Галапагосы, чтобы увидеть черепах.

Том улыбнулся.

- Я расскажу тебе об этих странах.

- Ты был там? - спросила она с недоверием.

- Да. С чего начнем?

Она на минуту задумалась.

- С Австралии.

И до конца дня Мэдисон слушала рассказы Тома. Она не заметила, как сильно у нее болят ноги. Но когда солнце село, Том подвел лодку к берегу для ночлега, и Мэдисон ступила на землю, ступни пронзила острая боль.

Том заметил, что она сморщилась и хромает. Он усадил Мэдисон на большой плоский камень, положил ее ногу себе на колено и расшнуровал ботинок.

- Я должен был догадаться, что твоя обувка совсем износилась, - хмуро сказал он и показал ей мозоли на большом пальце и на пятке. - Они могут воспалиться! Сын бывшего президента умер оттого, что растер ногу, играя в теннис.

Том опустил ее ногу, расстегнул свой рюкзак и достал аптечку. Мэдисон рассмеялась.

- А как же прогресс здравоохранения? Но Том не улыбнулся. Он смочил стерильный бинт чистой водой и вытер кровь.

- Прогресс прогрессом, но я видел, как в Англии, например, снова лечат пиявками.

И Мэдисон с интересом выслушала его рассказ о том, как врачи используют пиявок, чтобы те высасывали лишнюю кровь из ампутированных пальцев, которые снова пришили к руке.

- А тебе никогда не хотелось заняться медициной? - вдруг спросил Том.

- Стать сиделкой?

- Да нет, врачом, - тихо отозвался он, перебинтовывая ей ногу.

- Мне?! Врачом? - воскликнула Мэдисон таким тоном, что Тому все стало ясно.

Он нахмурился.

- Ты уже занималась речением двух людей. Почему бы не продолжить?

- Да, но один из моих пациентов умер, а другой… Роджер ненавидит меня за то, что я сделала для него. Он заявил, что у меня такие же способности ухаживать за больными, как у садиста.

Том фыркнул.

- Роджер просто тебе завидует.

- Мне? - снова удивилась Мэдисон.