Беседка

- Конечно, у отца роман с его драгоценной секретаршей, а тебя волнует только, как я выражаюсь! - фыркнула дочь.

Лесли недоумевала. Кто тут старший? Откуда ее дочь узнала?…

- Церковь и клуб! - объяснила Ребекка, словно ей стукнуло тридцать пять, а не пятнадцать. - Да, мужики гуляют! У них вообще зудит в штанах. И это нормально. Ты должна завязать его в узел!

Лесли от изумления раскрыла рот.

- Хочешь продолжать жить в девятнадцатом веке? Но учти: эта сучка Бэмби охотится за отцом, и, по моему, ты должна бороться! - с этими словами Ребекка вышла из комнаты.

Мать посмотрела ей вслед. Она не имела ни малейшего представления о том, как поступать с ребенком, разговаривающим на манер ее дочери.

Лесли часто в последнее время притворялась, что все нормально. Она старалась забыть о существовании Бэмби.

Но теперь, глядя на Алана, уткнувшегося в газету, она гадала, не отказывается ли он от блинов потому, что боится располнеть, и Бэмби это не понравится.

- Ну что ты будешь делать со своими подругами в выходные? - спросила Ребекка, входя в комнату. - Устроишь оргию с загорелыми юношами?

Лесли хотела сделать замечание слишком бойкой на язык дочери, но промолчала. Муж, видимо, не слышал и посмотрел на часы. Было только семь утра.

- Увы, мне пора: сегодня у нас встреча с клиентами и много работы с документацией.

«У нас» - значит, у Алана с Бэмби. Муж подошел к Лесли и поцеловал ее в щеку.

- Надеюсь, ты хорошо проведешь время, - он взял пиджак со спинки стула и вышел.

- «Ты хорошо проведешь время!» - передразнила Ребекка, отправив в рот ложку овсянки, похожей на прессованные опилки. - Дерьмо!

- Я запрещаю тебе так говорить об отце! - резко отозвалась Лесли.

Ребекка встала. Она была одного роста с матерью, так что они смотрели друг другу в глаза через стол.

- Ты заботишься лишь о том, чтобы все было прилично! Хорошие слова, хорошие манеры, хорошие мысли! Только в мире нет ничего подобного! А то, что отец выделывает с этой стервой - хорошо?

У дочери на глазах показались слезы.

- Она хочет разрушить нашу семью! Отнять у нас то, что у нас есть! И серебряный сервиз, и кухню за пятьдесят тысяч долларов, которую ты ненавидишь, но боишься сказать об этом отцу! Мы потеряем все, потому что ты такая чертовски хорошая!

Ребекка выскочила из кухни и помчалась вверх по лестнице.

И тотчас раздался автомобильный гудок - пришел пригородный автобус, который отвезет Лесли в аэропорт. Секунду она колебалась. Она должна вернуться к Ребекке. Дочь расстроена и нуждается в ней, а разве мать не должна всем жертвовать? Она так всегда делала… Хорошая мать там, где она нужна. Хорошая мать и хорошая жена…

И вдруг Лесли поняла, что не хочет быть ничьей женой и ничьей матерью. Она хочет сесть в самолет и полететь на встречу с двумя женщинами, которых не видела с юности, с тех пор, когда еще не была ничьей матерью и женой.

Лесли почти выбежала из кухни, схватила сумку со столика в прихожей и два чемодана, открыла дверь и прокричала детям:

- Пока! До вторника!

Через минуту она была в автобусе. Впереди в ее полном распоряжении - целых три дня. Неужели ее никто не будет спрашивать: «Где мой галстук? Где мой второй ботинок? Дорогая, принеси мне что-нибудь поесть! Мама, почему ты не взяла мои красные шорты? Как же я без них?»

Неожиданно она заметила, что водитель, симпатичный молодой человек, смотрит на нее в зеркало заднего вида и улыбается. Они были одни в автобусе.

- Рады выбраться из дома? На месте вашего мужа я бы не оставлял вас надолго одну! - игриво сказал водитель.

Лесли улыбнулась ему, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза, чувствуя себя так спокойно, как никогда за последние годы.

Глава 2

В самолете Элли Эббот взяла с подноса пластиковый стаканчик с содовой, но не отпила, заметив, что рука трясется. Она поставила стаканчик обратно и посмотрела в окно, пытаясь успокоиться.

Она летит в Бангор. Хорошо, что салон самолета не разделен на классы, ведь она больше не может летать первым классом. Элли считала, что не заслуживает такой роскоши - она теперь не Александрия Фаррел, автор бестселлеров. Когда-то ее первые пять книг, вышедшие одна за другой, принесли ей огромный успех.

За последние три года Элли не написала ни строчки. Три года назад она развелась. И теперь, после того, что с ней сделала американская система «правосудия», она не может писать.

- Ты не должна праздновать этот день рождения одна! - сказала ее психолог Джин.

Сейчас Элли ни с кем, кроме нее, почти не общалась. Эти три года Элли скрывалась от мира, пытаясь прийти в себя. Бывшая писательница не хотела никого видеть.

Джин никак не могла пробить стену, которой Элли себя окружила, расшевелить ее и вытащить из постоянной депрессии.

- Ты такая же, какой была всегда! Пора перестать думать об одном и том же и жить дальше.

- Меня сейчас никто и знать не хочет! - мрачно сказала Элли.

Джин прищурилась.

- Тебе неплохо похудеть. Начни ходить в спортзал! Вдруг встретишь там кого-нибудь и…

- Опять?! Ни за что! - не выдержала Элли. - Кому я нужна?! Толстая, богатая!