Беседка на Волге

Аристарх нес рюкзак с едой и со скатертью, а я рюкзак с водой и посудой. Лилия ускорила шаги, ее тонкая фигура в летнем сарафане со спины маскировали горечь, которую несли тонкие плечи.

Мы накрыли в тени от беседки скатерть, уселись и разложили овощи, фрукты, бутерброды с сыром и с колбасой. Приступили с аппетитом есть все и смотреть в даль Волги. Ее мощные воды внушают дрожь перед силой природы. Если она захочет, все снесет на своем пути, никого не пожалеет. С утеса не понятно, кто на кого смотрит: Волга на беседку Шукшина или беседка на Волгу. Так или иначе, когда смотришь со стороны, это выглядит, как переглядки дракона с птичкой, где дракон покорен мирным видом птички.

Через полчаса солнце прилично сдвинулось на горизонте, и теневая сторона стала солнечной. Мы дружно схватили за скатерть и сдвинулись глубже за беседку, виды изменились, но не стали хуже. Сейчас птичка загораживала дракона.

Аристарх, усаживаясь, обратился к жене:

– Еще вчера смотрели на серые панельные дома, Лиличка, сегодня – на мать Волгу.

– Нам бы для счастья бокал вина, ну хотя бы капельку, – сказала Лилия, кажется, без капли смущения. Ее диагноз алкоголизм проявлялся все ярче.

Аристарх сменился в лице, он отложил свой хлеб с помидором и с сыром, его спина округлилась, будто на нее слегла бетонная стена.

Но Лилия на него не смотрела, даже периферийно не смотрела.

– Тебе, Лилия, пить не рекомендуется ничего. Попробуй неделю быть трезвой, – мягко сказала я. Но, если честно, мне хотелось кричать, ругаться и ломать, чтобы она услышала и поняла.

В это мгновение я впервые поняла, каково Аристарху – ему постоянно приходиться следить за словами и за тоном речи.

– Все из меня делают алкоголичку, но я не моя мать. Я знаю, какие бывают алкоголички. Я не она, мне хочется пить просто ради удовольствия, а не потому, что не могу без водки жить, – Лилия тоже отложила свой хлеб. – От ваших разговоров про мой алкоголизм мне хочется еще больше пить.

Аристарх вмешался в жалобные речи жены:

– Пока ты не осознаешь свою зависимость, ничего и никто тебе не поможет…

– Мне не нужна помощь. Я не больна. Марта, разве желать бокал вина в таком прекрасном месте – признак алкогольной зависимости? Скажи, пожалуйста.

– Дорогая, для тебя, которая всю прошлую неделю пила, это не желательно, – мой тон стал еще мягче, я не могла допустить срыва именно здесь.

– Я выпила совсем чуть-чуть после работы. Ты знаешь, как тяжело работать с потоком больных? Они все жалуются на здоровье, потом на меня жалуются, что я недостаточно была любезна. Оспаривают мои заключения, мол, в интернете написано не так. Я просто устаю от работы.

– Да, мы понимаем. Я же тоже врач…

– Ты работаешь в частной клинике с миллионерами, мы – нет. А этому, – указывая подбородком на мужа, – совсем все равно что говорят и как с ним обращаются. Он терпит унижения и клевету. А я нет, я не буду. – Ее вены вздулись, речь стала спутанной. Лилия схватилась за горло, помолчала.

– Желание пить каждый день – признак алкоголизма. Ты же не испытывала спиртовой жажды раньше, до … до всех несчастий. А сейчас испытываешь.

– Марта, я все это слышала уже от мужа. Пожалуйста, хватит.

– И от меня, значит, услышишь, – здесь я позволила повысить тон в учительской манере, чтобы выйти из положения. Лилия отмолчалась, взяла свой кусок хлеба, продолжила есть.

После пикника мы двинулись назад. Обратно мы шли веселее, будто невидимый барьер был пройден. То, что случилось на утесе, та сцена с несдержанностью Лилии, закрыла неочевидный вопрос: можно говорить об алкоголизме Лилии напрямую? Очевидно, можно. Сейчас, спустя время, скажу точно – нужно.

По дороге в Логовский Аристарх вернулся к условиям жизни Руслана, потом плавно перешли к условиям жизни всей деревни. Он рассуждал о том, что бы поменялось, если бы мы с мужем не уехали, если бы остальные не уехали. Аристарх Петрович и о медпункте поговорил, и столярный цех построил, мельницу поставил. Одним словом, все, чтобы деревня процветала. Только это все на словах, на деле мы все убегаем от проблем, обустраивая личные интересы. Общественно активные патриоты один на миллион.

Приближаясь к деревне, я вновь ощутила дрожь тоски, которая была утром, покидая Логовский, я опустила голову, наполняясь стыдом перед жителями, которые остались здесь, и каждым годом живут хуже и хуже. В таком темпе мы дошли до дома, медленно тоску отпустило, увидев свой дом, выделяющийся на фоне остальных особняком, мне стало легче. «Дом свой я точно не бросила». Ведь лучше уехать и содержать то, что ценно, в хорошем состоянии, чем остаться не иметь возможности сохранить свой дом.

У калитки нам встретился Руслан, он поздоровался с нами приветливо – ни лицемерия, ни грубости. Аристарх подошел к нему и представился, Руслан ответил рукопожатием. Потом, уставшие от дороги, пошли на ранний ужин, ранний отбой, ранний подъем для Аристарха, утром третьего дня, когда ему не спалось.