Беседы

— Как Вы думаете, один в поле воин? Если отвлечься от Вашего героя, то каковы Ваши жизненные принципы и понимание роли личности в истории?

— В общем-то, я признаю роль масс в истории, но мне кажется, что и один многое может. Вот и на Куликовом поле все началось с битвы богатырей. У Лоуэлла есть выражение, которое я однажды использовал в своей книге: когда другие изменяются и уходят, кто-то один должен остаться. Думаю, все-таки один в поле воин.

— Бывают ли в истории такие моменты, когда личностей, героев становится меньше?

— Да, конечно. Считается, что сейчас выдающихся личностей гораздо меньше, чем, скажем, в первой половине XX в. Тогда историческая необходимость обусловила одновременное появление Черчилля, де Голля, Рузвельта, Сталина. Когда народу трудно, ему обязательно нужны Минин и Пожарский, когда общество в опасности, непременно найдется де Голль, который возглавит борьбу. Видимо, в случае необходимости общество вырабатывает некую систему ценностей, в рамках которой появляется множество лидеров. Доказано, что в периоды социальной нестабильности женщины рожают больше мальчиков, чем девочек; и наоборот — в периоды социального благополучия рождается больше девочек — это происходит на генном уровне.

— Как у Вас возник образ Дронго?

— Я начал писать еще в советское время, и, честно говоря, мои книги тогда запрещал КГБ, хотя я сам был куратором КГБ. Тогда я хотел создать образ космополита, интернационалиста. Понятно, что мой Дронго — азербайджанец, об этом свидетельствуют кое-какие детали, но, в общем-то, мне хотелось создать представителя СССР, советского человека. Это должен был быть симбиоз Шерлока Холмса и Штирлица плюс чуть-чуть Эркюля Пуаро. Немножко Джеймс Бонд, одним словом.

— Дронго Ваш ровесник?

— Да, практически.

— Он Вас не разочаровал?

— Нет, ни в коем случае. Более того, в какие-то минуты он меня вдохновляет. И не только меня — как минимум три человека рассказывали мне, что мой герой буквально спас им жизнь. Мой герой популярен: в Москве есть два ресторана и пять клубов «Дронго». Войдите в Интернет — и увидите 14 тысяч разных наименований «Дронго». Дронго стал киногероем. В Таджикистане сняли 20-серийный фильм на фарси со своим Дронго. Есть Дронго, которого играли Лобоцкий и Калныньш. Недавно известный поэт Евгений Рейн сказал мне: «Вы создали некий симбиоз современного героя». Оказывается, его жена читает все мои книги. Мне было очень приятно узнать об этом.

— Во многих Ваших книгах есть такая мысль: кто не сожалеет о распаде Союза, тот глупец.

— Это моя фраза, я ее придумал. Владимир Путин однажды повторил ее у нас в Баку: «Кто не сожалеет о распаде Советского Союза, у того нет сердца, кто мечтает о его восстановлении, у того нет головы».

— Каковы, на Ваш взгляд, перспективы развития постсоветского пространства на ближайшие 20–30 лет? Возможно ли объединение бывших республик Союза?

— Я очень хочу быть оптимистом, но боюсь, что придется высказать пессимистическую точку зрения. Дело в том, что местные, региональные элиты тянут каждая в свою сторону. Им объединение невыгодно. Они вдруг обнаружили, что можно зарабатывать миллиарды и ни перед кем, в том числе перед Москвой, не отчитываться. Поэтому думаю, что такой симбиоз, какой был, уже невозможен. Другое дело, что пока есть общая культура, общие ценности, вполне реально объединение в какой-то другой форме. Хочу обратить Ваше внимание на такой поразительный факт: дети президентов многих постсоветских стран находятся в Москве. Здесь живет внучка Шеварднадзе, дочери узбекского и казахского президентов. Дочь Ильхама Алиева вышла замуж и переехала в Москву. Т. е. многие национальные элиты так или иначе связаны с Россией. Думаю, что это могло бы иметь далеко идущие экономические последствия. Лет через 20 в мире останется три-четыре валюты. На постсоветском пространстве можно будет поставить вопрос о введении зоны рубля. Кроме этого, будет какая-то единая азиатская валюта…

— На базе Китая или нефтедобывающих стран?

— Скорее всего, не на базе Китая. Китай — самодостаточная страна, там юань либо искусственно сдерживается, либо отпускается. Есть такие рыночные экономики, как Таиланд, Малайзия, Сингапур, Индонезия.