Беседы

Вспомним, какие имена появляются в источниках рядом с именем молодого Эпиктета. Первое из них – это Музоний Руф. Мы уже говорили о том, что Руф (Эпиктет всегда называл его только так) был виднейшим представителем стоической философии в Риме этого времени и наставником молодежи45. Источники позволяют несколько расширить наше представление об этом философе. В частности, мы знаем, что он вращался в кругах оппозиции императору Нерону. По делу Пизона был выслан из Рима46. Сначала он находился на острове Гиар, а в 66 – 67 годах отбывал каторжные работы на Истме. Известно, что Руф советовал одному из заподозренных в заговоре Нероном сенаторов «предпочесть мужественную смерть жизни в неуверенности и страхе» (Tacit, Ann., XIV, 59). Позднее он оказался вовлеченным в гражданскую войну, разразившуюся после убийства Нерона. Об этом эпизоде его жизни рассказал Тацит. Когда после серии переворотов к власти в Риме пришел Вителлий, восточные армии Империи провозгласили императором Веспасиана. Его войска двигались на Рим и готовились к штурму «вечного города». В этот момент городские власти послали легатов для ведения переговоров с наступавшими. С другой стороны, были попытки воздействовать и на солдат армии Вителлия. Музоний Руф хотел убедить их прекратить братоубийственную войну, но безуспешно47. В период, когда власть Веспасиана еще не укрепилась и Сенат пытался играть какую-то политическую роль, Музоний Руф добивался осуждения Публия Целера, который своим доносом погубил Барею Сорана48. Однако при Веспасиане он снова оказался в ссылке и был из нее возвращен только императором Титом.

Второе имя, упоминаемое в связи с юностью Эпиктета, – это имя его римского хозяина Эпафродита. Он был вольноотпущенником и личным секретарем (секретарем по прошениям) императора Нерона. О жестокости Эпафродита, сломавшего ногу своему рабу, мы писали уже выше. Других свидетельств источников о нем не много, но эти свидетельства весьма красноречивы, Эпафродит обрисован как один из самых близких и самых доверенных людей императора, человек, который имеет к нему доступ в любое время дня и ночи. Он к тому же – человек смелый. Эпафродит остается со своим патроном даже тогда, когда почти все другие приближенные бежали, и помогает ему уйти из жизни, что по римским обычаям полагалось делать ближайшим друзьям49.

Для того чтобы лучше понять личность Эпафродита, нужно постоянно помнить, что он был императорским вольноотпущенником. Видимо, не было в Риме того времени более ненавидимой и более презираемой всеми честными людьми социальной группы, нежели императорские рабы и вольноотпущенники, занятые на различных должностях во дворце. Дело, конечно, заключалось не в том, что императоры выбирали на свою службу наиболее отъявленных негодяев из всей Римской империи, а в том, что мораль этих лиц создавалась их социальным статусом. Империя только еще делала свои первые шаги, и первые шаги делал новый бюрократический аппарат, без которого управлять ею невозможно. Та двойственность структуры ранней Империи, о которой мы говорили выше, сказывалась и в том, как она управлялась. Продолжали существовать старые магистратуры, старая схема управления провинциями и руководства вооруженными силами государства. В этой старой структуре по-прежнему знатность играла весьма важную роль. На большинство постов нельзя было назначить человека, не имеющего сенаторского, в крайнем случае, всаднического статуса.

Но одновременно возник личный аппарат принцепса (несколько канцелярий, управление его казной, которая постепенно заменяла общегосударственную казну, система руководства личным имуществом императора и т. д.). Этот аппарат был укомплектован исключительно личными рабами и вольноотпущенниками императора50. Для этого было несколько причин. Во-первых, только им император мог доверять полностью, ибо они целиком зависели только от него. Во-вторых, это была личная служба императору, а не государству. С точки зрения древних, всякая личная служба другому (даже за деньги) приводит к частичной потере свободы и человеческого достоинства. Человек, зависимый, хотя бы только экономически, от другого, уже приближается по своему статусу к рабу. Много позднее, в поздней Римской империи (эпохи домината), в Византийской империи, в королевствах средневековой Европы, например, звание королевского (или императорского) постельничего становилось объектом вожделения людей из самых знатных фамилий. Такое было совершенно невозможно в Риме в это время. Сенатор или всадник не мог стать личным слугой императора. Эти должности целиком принадлежали лично зависимым от принцепса людям: его рабам и вольноотпущенникам.