Беседы

Так что же именно угнетает и лишает самообладания нас? Да что иное, как не мнения? В самом деле, когда кто-то уезжает и расстается с близкими, друзьями, местами, сопребыванием с ними, что иное угнетает его, как не мнение? Дети, вот, когда начинают плакать, оттого что кормилица чуточку отлучилась, – получив лепешечку, сразу забываются. Так ты хочешь, чтобы и мы были наподобие детей? Нет, клянусь Зевсом! Я считаю, что на нас такое воздействие не лепешечка должна оказывать, но правильные мнения. А в чем они заключаются? В том, чтобы человек, целыми днями приучал себя к этому, не испытывал привязанности ни к чему чужому, ни к другу, ни к месту, ни к гимнасиям, и даже к своему телу, а памятовал о законе и имел его перед глазами. А что это за закон? Закон бога. Свое сохранять, на чужое не притязать, пользоваться тем, что дается, не жаждать того, что не дается, а когда отнимается что-то, отдавать легко и тут же, с благодарностью за все время пользования этим, если не хочешь плакать по кормилице и маме. В самом деле, какая разница, в чем он слабее и от чего он зависит? Чем ты сильнее того, кто плачет из-за девчонки, если ты сокрушаешься из-за какого-то там гимнасия, каких-то там портиков, каких-то там юношей и тому подобного времяпрепровождения? Другой, тут, сокрушается оттого, что не пить ему уже воду из источника Дирки. Да разве Марциева вода 254 хуже воды из источника Дирки? «Но я привык к той». И к этой опять-таки привыкнешь. И вот, если и к ней станешь испытывать привязанность, и по ней опять-таки плачь, да попытайся сочинить стих наподобие Эврипидовского 255:

Нерона термы те и воду Марциеву

Вот так рождается трагедия, когда глупыми людьми завладевают сами по себе телесные вещи 256. «Когда же увижу я опять Афины и Акрополь!» Несчастный, разве тебе не достаточно всего того, что ты видишь каждый день? Можешь ли ты увидеть что-нибудь лучше или величественнее солнца, луны, звезд, всей земли, моря? А если ты действительно понимаешь управителя вселенной и повсюду носишь его в себе, неужели ты еще тоскуешь по каким-то там камням и нарядной скале? 257 Ну а когда тебе уже придется оставить само солнце и луну, что ты станешь делать? Сядешь и будешь плакать, как дети? Что же ты в школе делал, что слушал, чему учился? Что ты писался философом, тогда как вправе был писаться так, как в действительности: «Я прошел кое-какое вводное обучение и прочитал кое-что из Хрисиппа, а что касается философа, то я даже порога того не переступил. Да и куда мне до этого дела, до которого Сократу было, так принявшему смерть, так прожившему жизнь, до которого Диогену было!»? Мыслишь ли ты кого-нибудь из них плачущим или досадующим, оттого что ему не придется видеть такого-то и такую-то, не придется уже быть в Афинах или в Коринфе, а может так статься, что придется уже быть в Сузах или в Экбатанах? 258 Неужели тот, кто может уйти, когда хочет, с пира и больше не участвовать в игре, огорчается оставаясь? Развe не остается он, как при игре 259, до тех пор, пока это его увлекает? Такой, конечно, выдержал бы какое бы то ни было изгнание навсегда или смертное изгнание, если бы был приговорен к этому.