Беседы

«Но если я посвящу себя этому, – говорит, – то у меня не будет земли, как нет ее и у тебя, у меня не будет серебряных кубков, как нет их и у тебя, не будет прекрасного скота, как нет его и у тебя». На это достаточно, вероятно, сказать вот что: «Но у меня нет нужды во всем этом. А у тебя, даже если ты приобретешь огромное имущество, есть нужда в ином, ты, хочешь не хочешь, более нищ, чем я». – В чем же у меня есть нужда? – В том, чего у тебя нет: в том, чтобы быть стойким, в том, чтобы мысль была в состоянии соответствия с природой, в том, чтобы не впадать в смятение. Патрон ли, не патрон ли, что мне до того? Тебе до того. Я богаче тебя. Я не беспокоюсь о том, что подумает обо мне цезарь. Я не льщу никому ради этого. Вот что есть у меня вместо серебряной утвари, вместо золотой утвари. У тебя вещи – золотые, разум, мнения, согласия, влечения, стремления – глиняные. А когда все это у меня в состоянии соответствия с природой, почему бы мне не заняться и искусным обращением с разумом? У меня ведь есть досуг, мысль моя не отвлечена ничем. Что мне делать, когда я не отвлечен ничем? Какое у меня есть дело более человеческое, чем это? Вы, когда вам нечего делать, впадаете в смятение, идете в театр или бесцельно тратите время 366. Почему бы философу не заняться работой над совершенствованием своего разума? У тебя – хрустальные сосуды, у меня – занятия «Лжецом», у тебя – мурриновые сосуды 367, у меня – занятия «Отрицающим» 368. Тебе все, что есть у тебя, представляется незначительным, мне все мое – важным. Жажда твоя неутолима, моя – утолена. Вот так бывает с детьми 369, когда они запускают руку в узкогорлый кувшин и пытаются вытащить из него сушеные фиги с орехами: если они наполняют руку, то не могут вытащить, и тогда начинают плакать. Убавь их немного, и вытащишь. И ты, убавь свое стремление: не жажди многого, и получишь.

10. Как следует переносить болезни

Когда появляется надобность в каком бы то ни было мнении, следует руководствоваться им: при завтраке – мнениями, касающимися завтрака, в бане – мнениями, касающимися бани, в постели – мнениями, касающимися постели.

Сну не дай низойти на свои усталые очи,

Каждое за день свершенное дело пока не рассмотришь:

«В чем преступил я? Что сделал? Какой мною долг не исполнен?»

С этого ты начав, разбирай по порядку. И следом

Кайся в дурных деяньях своих, или радуйся – добрым 370.

И эти стихи следует удерживать в памяти для их полезного применения, не для того чтобы мы их возглашали, как «Пеан Аполлон!» 371. Опять-таки, при лихорадке следует руководствоваться мнениями по этому поводу. Если у нас начнется лихорадка, не забрасывать и не забывать все. «Если я еще когда-нибудь займусь философией, пусть со мной будет что угодно!» Уйти куда-нибудь заботиться о бренном теле, если и туда лихорадка не приходит 372. А занятие философией в чем заключается? Разве не в занятии подготовкой себя ко всему случающемуся? Так не понимаешь ли ты, что ты говоришь нечто такое: «Если я еще когда-нибудь займусь подготовкой себя к тому, чтобы спокойно переносить все случающееся, пусть со мной будет что угодно!»? Это как если бы кто-то, получив удары, отказался заниматься всеборьем. Но там можно прекратить заниматься и не подвергаться порке 373, а здесь какая польза, если мы прекратим заниматься философией? Что же он должен говорить при всяких невзгодах? «Ради этого я упражнялся, для этого я закалялся». Бог говорит тебе: «Представь мне доказательство того, по законным ли правилам ты боролся, столько ли ел, сколько следовало, упражнялся ли, слушался ли учителя борьбы» 374. И вот на деле-то ты оказываешься изнеженным? Сейчас пришло свое время переносить лихорадку – пусть это будет происходить правильно, переносить жажду – переноси жажду правильно, переносить голод – переноси голод правильно. Разве это не зависит от тебя? Кто помешает тебе? Пить, конечно, помешает врач, но правильно переносить жажду он не может помешать, и есть помешает он, но переносить голод правильно он не может помешать.