Беседы наедине с собой

Но себя мы не оставим в дураках:

Ведь погибнет государство

Без порядка и властей.

Так дадим ему лекарство:

Сенат очистим от страстей!

Мы заменим на достойных

Бесстыжих и надменных идиотов -

Тех, о чьих делах разбойных

Слава ужасает капуанца-патриота!"

Решили жребий все тянуть,

И выпал первый казнокрад.

Народ кричит "На смерть!" Но жуть!

Кто же будет рад

Занять вакантный пост?

И все затихли вдруг…

Один вскричал: "Казнокрада на погост,

А за место него я!" "Друг,

Тебя никто не знает ведь"

"Да ты такой же жулик и свинья!"

"Придешь и будешь воровать

Не лучше этого урода"

"С тобой мы будем пуще горевать", -

Звучал в многоголосье глас народа.

И брошен жребий был второй.

За ним – и третий тоже.

Но альтернативы нет порой

Даже самой бесстыжей роже.

Так не отдав голос никому,

Разошлось народное собранье,

Решив, что наилучшее из зол – то, что есть, ему

Не следует осуществлять попранье.

Храбрость погубит, добро не в почёте…

Храбрость погубит, добро не в почёте.

Кто благороден и честен, тот явно в просчёте.

Словно триста кинжалов – любовное чувство.

Но разве не ими вдохновлялось искусство?

Я слышал немало от римских историков…

Я слышал немало от римских историков:

О богах своенравных, добродетелях стоиков;

О консулах храбрых, о девах, чья domina – Веста.

Но ни разу не слышал о смерти Христа!

На бахче у Бога не цветут арбузы и дыни…

На бахче у Бога не цветут арбузы и дыни -

Цветут праведных души в любви вместо них.

В саду Жизни нет места страстям и гордыне,

Как и нету и тех, кто на злое был лих.

Размышления о 1937 годе

Там, где Природа два притока обвенчала -

В лесу усадьба одичала.

Разрушен старый русский быт

Под топотом Истории копыт.

Кровавый царь убил Россию,

И большевик распял народный дух.

Из церкви выгнали Мессию.

Везде тоска и смрад разрух!

Зачем, зачем, бесовские сыны

Славянский убивали мУжей?

Не умолкали шины воронков,

И пули ваших комиссарских ружей.

И сколько узникам Сибири

Сплели могильных вы венков,

Купаясь в масле и имбири -

Агранов, Сталин, Маленков!

И сколько вы умов великих

Сгубили в стенах Соловков,

Крестьян-колхозников связали

Громоздкой тяжестью оков!

Хотели вы построить остров Мора

Или рай Платона воссоздать,

Но от Кавказа до земель помора

Не смог никто вас обуздать!

Вы превратили темной силой

Народ Святой Руси – в рабов,

В своей земле побыв Аттилой,

Наделав наскоро гробов!

Разрушенные временем моменты

Не склеить, как не воскресить и судьбы тех,

Что превратились в камни, монументы,

В архивы и листочки картотек…

Не ставь богатство ты в почёт…

Не ставь богатство ты в почёт -

Оно молекулы небытию отдаст.

Оно несчастия влечёт:

Развратных дев, людей из тёмных каст.

Не ставь богатства ты в почёт:

Ведь деньги загубить способны сердце

И вымостить дорогу к преисподни дверце.

(Благотворительность не в счёт).

Вам не принесут покоя доллары и йены,

Тем более – добытые бесчестными трудами,

Что вскрыть способны от безнадёги вены,

И вас соделают порока страстными рабами!

Недостиженья сокровищ не ставь себе виной -

Они придут сами, от Бога

Покоем на душе и любящей женой,

Не важно – из Парижа ты иль с Таганрога!

В древнерусской дымке старею…

В древнерусской дымке старею

Средь книжных погостов.

Я уплыву, в котомку взяв, что имею -

На северный остров!

Где укроюсь от боли, печали.

Старинные книги крепче стен Соловков.

Где заросли купол венчали

Освобожусь я от смерти оков?

Отогреюсь в монашеской келье

И усну средь церковных икон.

Не уподоблюся змию, выпив страшного зелья,

И в играх бесовских жизнь не поставлю на кон!

Лишь птицы у склепа Святого Ионы

Щебечут, нарушая дивный покой.

И рвутся чёрта знамёна

Где исписана церковь Рублёва рукой!..

Страстная пятница

Умер Бог. Ликует дьявол,

Покорив мир наконец.

Одеты в терновый венец

Тополя и осины у церкви.

Освящавшие лучики солнца торец

За мглою серой померкли.

И ведает небо, как били Его и ругали,

И гвозди вбили в перста.

На посмешище черни отдали.

"Распни!", – кричали злодеев уста.

Лишь птицы весело вились,

Украшая к Пасхе гнездовые вехи.

Что бы в жизни вечной мы возродились

Он муки принял – под бесовы утехи!

Колокол бьёт тревожно-тревожно,

Оглушая печаль пустоты.

Капает дождик набожно,

Землю слезами моча с высоты.

Бьёт бешено ветер по крышам.

Не расцвела еще к Пасхе сирень,

Словно смерть царствует свыше,

А не жизнь в этот миг на земле.

У подножия Олимпа…

У подножия Олимпа

Трупы и гробы лежат.

Полыхают пески лимба,

И чистилища визжат.

Схоронюсь я в мире снежном,

За знаками укроюсь, как масон.

Лишь не зреть за дымкой нежной

Чёрный, непроглядный сон.

О смерти

Под синим куполом белел брезент,

Пыльнее кругом и знойней стало,

А солнце золотом волос блистало,

Как средневековая принцесса из легенд.

Сидел я у колонки во дворе.

Песок метёт, лаская ноги.

Засохшее пустыни море

Не ждёт уже дождя подмоги.

Я размышлял о жизни за гробом,

Ведь сама природа мне даёт раздумьям пищу.

Чем мы заполним жизни нишу?

И станет ли человек небытия рабом?

Как скоро за моей душой придёт покойник родный?