Беседы о Книге Иова. Почему страдает праведник?

В связи со сказанным пришло время задуматься над самой этимологией имени Иова: почему его так зовут? Подавляющее большинство исследователей говорят, что это имя происходит от древнееврейского глагола איב <αйав> — «враждовать»: אויב <ойёв> — «враг». Соответственно, איוב <Ийов>, «Иов», — «враждующий» или, скорее, «тот, с кем враждуют» (в пассивном залоге), «враждуемый» (хотя по-русски так не говорят), «подвергшийся вражде». Со стороны кого? Конечно, не Бога — со стороны сатаны, который воюет против величайшего праведника, хочет сбросить его с достигнутой им духовной высоты, заставить похулить Творца и тем самым низвести само величие человека как носителя образа Божия с горних мест в бездну — чтобы подтвердить свою уверенность в том, что, мол, напрасно создан человек, ни на что хорошее он не способен.

Итак, Иов «враждуем» — подвергается нападкам сатаны, и пафос обвинителя мы уже сформулировали: человек создан напрасно, ведь даже самый праведный в сложных условиях окажется предателем, который способен из-за каких-то временных, преходящих событий и обстоятельств похулить вечного Творца, отречься от Него. Получается, что Иов защищает благородство человека, смысл жизни и занимается самой подлинной теодицеей — оправданием Бога. Иов проявляет верность, а не предательство. Он не обессмысливает, а утверждает свою прежнюю веру — в условиях самых критических.

В чем же это выражается? В числе прочего также и в том, что он даже свои горькие жалобы, безутешные сетования облекает в высокопоэтическую форму, высказывает глубокие философские мысли. Он не вопит, подобно животному, но творит, притом в высшем смысле творчества, создает в тяжелейших условиях жизни, на пороге гибели поэму великолепнейшего звучания, которую станут читать и изучать в течение целых тысячелетий, и уже одним этим оправдывает смысл существования человека. Ведь он объемлет мыслью и облекает в слово всё, что происходит с ним, занимается рассуждением и исследованием вопреки своим страданиям.

Действительно, никто, даже радуясь жизни, никогда не говорил о Боге так, как Иов — изнутри своих тяжелейших страданий. Например:

Премудр сердцем и могущ силою; кто восставал против Него и оставался в покое?

Он передвигает горы, и не узнают их: Он превращает их в гневе Своем;

Сдвигает землю с места ее, и столбы ее дрожат;

Скажет солнцу — и не взойдет, и на звезды налагает печать.

(Иов. 9, 4–7)

Как это возвышенно звучит — и как торжественно, прекрасно, необычайно постулирует Иов свою верность Создателю! —

И продолжал Иов возвышенную речь свою, и сказал:

Жив Бог, лишивший меня суда, и Вседержитель, огорчивший душу мою…

…Доколе еще дыхание мое во мне и дух Божий в ноздрях моих.

Не скажут уста мои неправды и язык мой не произнесет лжи!

(Иов. 27, 1–6)

Несмотря ни на что, он верен Богу, верен заповеди, верен той правде, которую представляет и защищает перед всем миром на незримом Божественном суде…

Иов дает замечательную по образности картину премудрости Божьей:

Но где премудрость обретается? и где место разума?

Не знает человек цены ее, и она не обретается на земле живых.

Бездна говорит: не во мне она; и море говорит: не у меня.

(Иов. 28, 12–14)

Бездна и море — это образ материи. По мысли Иова, вещество без Духа Божьего не способно явить какую-либо премудрость, оно хаотично, подобно бездне. И один только Дух Божий полнит премудростью творимый им мир. И дальше Иов говорит, что Бог бесконечно премудр, доказывая это примерами разумного устройства вселенной, которое объясняется тем, что Творец для совершения всякого дела призывает премудрость:

Бог знает путь ее, и Он ведает место ее.

Ибо Он прозирает до концов земли и видит подо всем небом.

Когда Он ветру полагал вес и располагал воду по мере.

Когда назначал устав дождю и путь — для молнии громоносной.

Тогда Он видел ее и явил ее, приготовил ее и еще испытал ее… (Иов. 28, 23–27)

Раз Бог «видел, явил и приготовил» ее, значит Бог выше премудрости, Он есть ее источник.