Беседы о литературе

В итоге из того «20-килограммого», самого первого, «обнинского» собрания своих творений Евтушенко готов был оставить для потомков «килограмма два-три». «Если и не радия, – признавался поэт, – то, во всяком случае, не «словесной руды».

«Со мною вот что происходит:

ко мне мой старый друг не ходит,

а ходят в праздной суете

разнообразные не те».

Этим гениальным строкам – уже за 60. Они переживут автора. Они переживут нас. Они останутся в русской поэзии. Как частичка её кода ДНК. Как «Я помню чудное мгновенье…», как «Зорю бьют…»

«А снег повалится, повалится,

и я прочту в его канве,

что моя молодость повадится

опять заглядывать ко мне».

И эти строки – то же из так называемой «духкилограммовой» отжимки поэта. В которой, впрочем, сегодня можно не обнаружить многого из того, что обессмертило имя автора. Потому что, скажем так, «не в тренде». Революционен чересчур.

«Какая сегодня погода в империи?

Гражданские сумерки.

Когда прикрывали журнал Щедрина

Правители города Глупова,

Щедрин усмехнулся: «Ну хоть бы одна

Свинья либеральная хрюкнула…»

Это – не о сегодняшнем дне. И не о нас. О дне позавчерашнем. Место действия – Казанский университет. Поэма одноименная. Действующие лица: Толстой, Лобачевский, Лесгафт, отец и братья Ульяновы, судебные приставы, гоняющиеся за вольнодумцами. И, конечно – сам автор, громко олицетворяющий терпеливый и немой русский народ, стонущий под гнётом самодержавия.

«И поезда по-бабьи голосили,

Мне позвонки считая на спине…

Куды ты едешь всё-таки, Россия?

Не знаю я, но знаю, что по мне».

В итоге в поэме выводится на авансцену новое главное действующее лицо – назревающая революция. И её главный локомотив. И рельсы, и мосты под его железными колёсами.

«Я мост. Я под тобой хриплю, Россия.

По мне, тебя ломая и лепя,

Твой гений едет в Питер из Разлива,

Прикрыв мазутной кепку глыбу лба».

Не думаю, что «Казанский университет», или другая программная поэма Евгения Евтушенко «Братская ГЭС» будут в ближайшее время изучаться на уроках литературы в школах. И войдут вопросами в ЕГЭ. Хотя именно «Братская ГЭС» подарила нам ключевую формулу поэтического призвания: «Поэт в России – больше, чем поэт». Впрочем, тут же и заставила задуматься: «Насколько больше?» Насколько «согласовано» может быть это «больше»?

«Мне снился мир без немощных и жирных,

без долларов, червонцев и песет,

где нет границ, где нет правительств лживых,

ракет и дурно пахнущих газет».

Поэту такая перспектива только приснилось. Но, если поэт «больше, чем поэт», если переполнен гражданским чувством, то он вполне может эту перспективу начать претворять в жизнь. И – не всегда согласовав с начальством.

«Лишь тот настоящий Отечества сын,

кто, может быть, с долей безуминки,

но всё-таки был до конца гражданин

в гражданские сумерки».

Визит «обнинского инженера» не страшит Евгения Евтушенко. Он уже перед ним и перед своей совестью отчитался. Этого визита должны опасаться мы, хорошо или не очень усвоившие уроки ушедшего классика.

Книжный развал

"ШЕПОТЫ И КРИКИ МОЕЙ ЖИЗНИ" Ингмар Бергман

Если кто думает, что Ингмар Бергман – великий кинорежиссер, то сильно заблуждается. Бергман – не менее выдающийся писатель.  Если бы в детстве он не увлекся театром и кино, то наверняка сегодня на наших книжных полках рядом с собраниями сочинений Достоевского, Сартра и Камю стояли бы пухлые тома Бергмана. Из пишущих режиссеров – Бергман, очевидно, самый книжный. У нас в равной степени талантливо две ипостаси – кино и литература – совмещал Шукшин. У них – Бергман. Столь же разные по стилю и мировосприятию, сколь схожие в неукротимости таланта.

Вот она – настоящая великая литература.

"ОСНОВЫ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ. БЕСЕДЫ НА РАДИО СВОБОДА. 1970-1971" Протопресвитер Александр Шмеман