Беседы о Страшном Суде

Когда казалось, что нет больше Руси, лишь немногие еще уповали на ее спасение, раздался из подземелья Чудова монастыря последний призыв уморенного там Патриарха Ермогена. Грамота его с посланием архимандрита Троице-Сергиевой обители Дионисия и келаря Авраамия Палицина достигла Нижнего Новгорода. В ней русские люди призывались встать на защиту святынь московских и Дома Божией Матери.

Грамота всколыхнула сердца, и гражданин Косьма Минин с паперти собора обратился к согражданам с пламенным призывом все отдать для Отечества. Сразу посыпались пожертвования, стало собираться ополчение. Во главе его призвали стать доблестного воеводу князя Димитрия Михайловича Пожарского, едва оправившегося от ран. Но, сознавая немощь сил человеческих, русские люди отдали себя под покров Взбранной Воеводы и как величайшее сокровище взяли в войско из Казани ту чудотворную икону Божией Матери, которую там некогда из земли подъял святой Патриарх Ермоген, будучи еще пресвитером Ермолаем.

Двинулось русское ополчение, уповая не на свои слабые силы, а на всемогущую помощь Божию. И действительно, совершилось то, что не могли до сих пор сделать никакие усилия. В короткий срок освобождена была Москва, и в нынешний день памяти семи отроков Ефесских русское ополчение торжественным крестным ходом вошло в Кремль, откуда навстречу им шел другой крестный ход, с Владимирской иконой Божией Матери, остававшейся в плененном граде.

Очищена была русская земля от врагов и самозванцев, восстановлено было Русское Царство, на престол которого взошел юный Михаил Феодорович Романов. Воскресла Русь, залечились раны ее, и пошла она от славы к славе. Казанский образ Божией Матери, с которым освобождена была Москва и с ней вся русская земля, стал величайшей святыней всего русского народа. Списки его, поставленные в первопрестольной Москве, а затем в новом царственном граде святого Петра, также прославились множеством чудотворений. Казанские иконы Богородицы находились в каждом граде, селе и почти каждом доме, а праздник Казанской иконы Богоматери праздновался во всей России, как большой праздник.

Ныне опять потрясена до основ Русская Земля, высоко вздымаются волны безверия. Скорбь обхватывает сердца, и в напастях готовы русские люди, подобно плененным Израильтянам, взывать: "Сухи быша кости наша, погибе надежда, убиени быхом". Но память седми восставших от сна отроков с сретением Казанской иконы Божией Матери вещают о всемогущей деснице Божией, а глагол пророка Иезекииля из глубины веков гремит гласом Господним: - "Се аз отверзу гробы ваша и изведу вас от гроб ваших, людие Мои, и поставлю вы на земли вашей и увесте, яко Аз Господь: глаголах и сотворю, глаголет Адонаи Господь!" (Иезек. 37,12-14).

Шанхай 1948 г.

Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века

Неутешна и безгранична должна бы была быть наша скорбь об умирающих наших близких, если бы не даровал нам Господь жизнь вечную. Бессмысленна была бы наша жизнь, если бы она кончалась со смертью. Какая польза тогда от добродетели, от добрых дел? Правы тогда говорящие "станем есть и пить, ибо завтра умрем!" Но создан человек для бессмертия, а Своим Воскресением Христос разверз врата Небесного Царства, вечного блаженства, в Него веровавшим и праведно жившим. Земная наша жизнь - подготовление к будущей, и смертью нашей заканчивается та подготовка. "Человеку надлежит однажды умереть, потом же суд". Оставляет тогда человек все свои земные попечения, распадается тело, чтобы вновь восстать в общее воскресение. Но душа его продолжает жить и ни на миг не прекращает своего существования. Многими явлениями умерших дано нам отчасти знать, что происходит с душой, когда она выходит из тела. Когда прекращается ее зрение телесными очами, тогда открывается ее духовное зрение. Часто оно начинается у умирающих еще до кончины, и они, еще видя окружающих и даже разговаривая с ними, видят то, что другие не видят. Выйдя же из тела, душа оказывается среди других духов, добрых и злых. Обычно она стремится к тем, которые более сродны по духу, а если, находясь в теле, она была под влиянием некоторых, то остается в зависимости от них, выйдя из тела, как бы неприятны они ни оказались при встрече.