Беседы о вирусах

Иное дело добиться ослабления уличного вируса. Выступая в Ленинграде во время одного из своих приездов в Советский Союз, Копровский привел такое сравнение: «Труд по созданию убитой вакцины нельзя сопоставить с трудом, затрачиваемым на ослабление живого вируса и превращение его в вакцинный штамм, так же как нельзя сопоставить труд, который требуется, чтобы убить корову на бойне или же вырастить из новорожденного теленка взрослое животное». Ведь каждый тип вируса и даже каждый штамм внутри каждого типа ведут себя совершенно различно в искусственных условиях, когда исследователь пытается их выращивать в организме животного или на культурах ткани.

Самым ответственным разделом этой работы была правильная оценка допустимого ослабления создаваемого вакцинного вируса. Единственной пробой, которая существовала в то время, была так называемая проба на нейровирулентность вируса для обезьян макака-резус. Для этого вирус вводили шприцем непосредственно в ткань спинного мозга обезьяны.

Через несколько дней, когда вирус размножится, обезьяну умертвляли, делали тонкие срезы тканей спинного мозга, красили их и рассматривали под микроскопом. Если вирус вызывал поражение нервных клеток, он был непригоден для вакцины, поскольку возникала опасность развития сходных изменений и у прививаемых людей. Если же вирус утрачивал способность поражать клетки спинного мозга обезьяны, это позволяло предположить, что он будет безвредным и для человека: ведь все предыдущие наблюдения свидетельствовали, что человек менее восприимчив к вирусу полиомиелита, чем обезьяна.

Если бы такие же контрольные пробы предложили ставить физикам или химикам, они бы посмеялись и сочли предложение шуткой, учитывая абсолютную неточность, ненадежность биологической пробы, основанной на целом ряде весьма сомнительных заключений.

Действительно, где гарантия, что обезьяны реагируют на вирус полиомиелита обязательно таким же образом, как и человек. Кроме того, людям вирус вводят не путем инъекции непосредственно в мозг, а через рот. Если такой вирус и попадает в мозг, то лишь после долгого пути через клетки кишечника, лимфатические железы и кровь. За это время вирус может повести себя совершенно по-иному, чем вирус, поступивший непосредственно в мозг. Кроме того, материал, вводимый обезьянам, был в значительной мере загрязнен тканями, на которых выращивали вирус, и культуральной средой, в которой его растворяли. Но более точной пробы не существовало, и биологи вынуждены были пользоваться этим методом.

Копровский начал свои исследования с вируса полиомиелита второго типа, который чаще всего вызывал заболевания у американских детей. Сначала вирус адаптировали к организму обезьян. Затем, чтобы ослабить, стали пересевать через мозг хлопковых крыс, перевивая его от одного животного к другому. Эта работа продолжалась несколько лет, пока в 1950 году вирусы не стали абсолютно безвредными для обезьян при непосредственном введении в мозг. В то же время при введении через рот вирус сохранил способность вызывать образование антител. Именно на этом этапе Копровский дал вирус шимпанзе и обнаружил прекрасный рост антител.

Когда вакцинные штаммы были готовы, встал вопрос об испытании. Животные не являются моделью, в достаточной мере сходной с человеком. А макаки вообще невосприимчивы к вирусу полиомиелита, если его вводят через рот. Таким образам, оставался единственный путь: испытать аттенуированную вакцину на людях.

Обычно в лабораториях первыми принимают созданную вакцину сами экспериментаторы — такой путь вызывает уважение у всех. Если требуется большее число людей, автор вакцины уговаривает принять участие в опыте своих коллег по лаборатории: ведь эти люди полностью сознают риск, на который идут.

Копровский принял вакцину сам и дал ее нескольким сотрудникам, включая Кокса. У них не развилось никаких побочных эффектов, а антитела к вирусу полиомиелита второго типа вырабатывались в достаточно высокой концентрации.

Этот опыт был поистине историческим. После открытия страшного вируса полиомиелита прошло 40 лет. И вот в январе 1950 года первые люди добровольно согласились проглотить живой вирус, чтобы выработать у себя иммунитет, рискуя при этом заболеть.

После удачного завершения испытаний Копровский окончательно уверовал в возможность создания живой ослабленной вакцины. Он знал, что теперь это лишь вопрос времени.

Через несколько лет Копровский добился стойкой аттенуации вирусов всех трех типов. В 1954 году ему удалось привить небольшие группы детей ослабленными вирусами второго и первого типов. Кроме того, несколько детей, которых привили в 1951 году, по-прежнему сохраняли высокий уровень антител. Это свидетельствовало в пользу живой вакцины и вселяло надежду на длительный многолетний иммунитет, тогда как после приема убитой вакцины он исчезал уже через два года.