Беседы о здоровье с профессором И. П. Неумывакиным

Проверяли анализы крови у другого человека и вдруг ни с того, ни с чего оказалось, что лейкоцитов у него в 1,5–2 раза выше нормы. Проведенные проверки показали, что для этого человека при всех прочих равных условиях это норма.

Был такой летчик-испытатель Анохин. Он один глаз потерял во время аварии, но хотел летать. После соответствующих тренировок он восстановил способность к пространственной ориентации и начал летать на самолетах. Но захотелось полететь и в Космос. Несмотря на то, что он был абсолютно здоров, на медкомиссии ему в этом было отказано.

Мы добились, что ему разрешили лететь в космос. К сожалению, он не полетел. В Космос хотело лететь много молодых людей. Сергей Николаевич Анохин был глубоко нравственным человеком, он не хотел перекрывать им дорогу и стал руководителем космонавтов-ученых.

Более драматическая ситуация случилась с кандидатом в космонавты Яздовским Валерием Александровичем. При полном здоровье у него повысилось СОЭ, это такая реакция на любые воспалительные процессы. Стали искать причину. В Центральном институте стоматологии, который отвечал у меня за состояние зубов у космонавтов, врачам не понравился один зуб, который и вырвали. К радости всех, СОЭ снизилось, но … не надолго. Валерий был готов на все, даже лишиться всех зубов, но причину падения СОЭ так и не обнаружили. Получилось так, что он, будучи неоднократно привлеченным не только к подготовке к полетам, но и включенным в число дублеров, так и не слетал в Космос. Потом он мне с горечью говорил, что единственным светлым пятном от подготовки к полетам в Космос, у него остался бюгель (съемный протез), который позволяет ему сохранять зубы как у негра. Хотя в отряде космонавтов он был с 1967 года более 10 лет.

Еще один пример. Человек носил очки и ему не разрешали лететь в космос. Говорили, что он уже инвалид. Почему инвалид? Во время взлета он может очки снять и положить их рядом, а во время работы очки может надеть.

Приходилось сталкиваться с десятками таких проблемных вопросов, которые приходилось тут же решать.

С большими сложностями пришлось столкнуться при отборе кандидатов для космических полетов среди ученых из конструкторских бюро. К сожалению, они являлись своего рода «трудоголиками», все свое время они проводили на работе. Это были целеустремленные, практически здоровые люди, но они понятия не имели о том, что надо своевременно питаться и спать. Они не были готовы физически выполнить ту задачу, которая перед ним стояла, выдержать те нагрузки, которым подвергаются космонавты. Это центрифуга, вибрации, невесомость, изоляция и все прочее. Они могли не выдержать эти воздействия.

Надо было полтора-два года готовить такого человека, чтобы он из функционально не кондиционного человека превратился в космонавта. Значит, помимо физиологических колебаний, которые происходили у человека во время самых различных воздействий (парашютные прыжки, центрифуги, катапультирование), надо было изучать физиологические пределы и колебания для каждого человека. И еще надо было узнать, где та грань, за которой человек переходит от нормы к патологии.

И мне это удалось сделать с помощью созданного коллектива ученых, которые неординарно мыслили и помогали мне. Это были узкие специалисты, и нужно было видеть, как они выясняли, кто из них главный, а кто второстепенный, когда я сталкивал их лбами при решении какой-нибудь проблемы. Я доказывал и объяснял, что каждый из них только маленькая часть, узкий специалист с зашоренным взглядом на проблему, ремесленник. А меня интересует человек, у которого все взаимосвязано и взаимозависимо, и одно зависит от другого. И в этом плане я благодарен людям, которые быстро понимали, что медицина сама по себе должна быть не медициной болезни, а медициной здоровья.

Сейчас известно около 30 тысяч болезней, но прока от этого нет. Допустим, у вас температура и вы идете к врачу, например, к терапевту. Вам говорят, что нужно принимать противовоспалительное средство. Если у вас боли, то вам дают обезболивающее, а при усталости – общеукрепляющее. Вы идете к врачу другой специальности, а назначения будут те же самые и отличаться только специфичностью лекарств. И к какому бы врачу вы не пришли, вы получаете одни и те же назначения. Разве есть необходимость 7–10 лет учиться, чтобы стать врачом и не задумываться при этом, в чем дело, почему человек заболел?

За годы работы в космической медицине я пришел к мнению, что характер заболевания не имеет никакого значения. Мы с вами разбирали кислотно-щелочное равновесие (КЩР) (см. Беседу о кислотно-щелочном равновесии). Оказывается, в этом как раз и зарыта собака. Если КЩР восстановить в организме до определенной величины, которая должна быть постоянной в течение всей жизни, то никакого заболевания и не будет.