Беседы о журналистике

Самолюбие первой "восъмерочницы" задели успехи новых сменщиц: их показатели все повышались, у нее оставались прежними. И решила женщина не свои недостатки устранять, а жаловаться: пошла в партком комбината, в горком партии. И встретила понимание. Престиж собственного "маяка", известного на всю область, оказался весомей интересов предприятия сквозную "восьмерку" решили расформировать.

Вот здесь-то и пришли на помощь подлинным интересам дела мысль, перо, авторитет журналиста. "Правда" опубликовала корреспонденцию Г. Паламарчук "Свое мнение". В ней тщательный разбор всех обстоятельств дела, позиций главных участников, ложных и истинных доводов. Журналистка тактично анализирует побуждения мелкие, своекорыстные и деловые, гражданственные, подлинно общественные. Публикация вскрывает один конфликт, но помогает решению и многих других, которые чем-либо похожи на события в Тейкове.

Очеркист "Известий" Н. Александрова однажды сказала: "Как бы ни был умен журналист, без умения вобрать в себя мысли, мнения десятков людей ничего серьезного написать он не сможет... Это, если хотите, своеобразный коллективный разум". И далее она поделилась творческой историей очерка "Разоренное гнездо", который вызвал огромное число откликов - реакцию самых разных слоев читателей. Потому что написан материал, что называется, "кровью сердца и соком нервов", как призывал писать М. Горький.

История такова: женщина растила троих детей - свою дочь и приемных мальчика и девочку. Приемные - дети ее второго мужа, с которым прожила до его внезапной смерти около двух лет. Жили дружно, Мария любила и растила всех детей как своих. После смерти мужа она официально оформила опекунство. Но... чем-то не угодила соседям по лестничной клетке. И началась страшная травля. Начались доносы в районо, что дети без присмотра, начались депутации в жилу правление, что Мария незаконно занимает площадь после смерти мужа. Затравленная женщина переехала в заводское общежитие, по-прежнему все свободное время отдавая детям. А детей - Люду и Сережу - тем временем соседи, обходя закон, "сдали" в детский дом. На четвертый день ребятишки из детского дома сбежали.

Очеркист восстановила события: "С собой у ребят было десять копеек. Часть пути они отшагали, часть проехали на автобусе. Вошли в Томск, в свой двор...

Но своей двери они не узнали. Вместо нее была новая, другая, с новым замком, и поперек, на тонкой ниточке, висел, как монетка, маленький металлический кружок.

Квартира опечатана. Дети этого не поняли. Сережа дернул, и ниточка легко оборвалась.

Почти тотчас они забыли об этой странной ниточке, зачем она тут, и пустились на кирпичный завод к маме.

На заводе их знали, и, проникнув сквозь все посты, дети попали к ней в цех. Мария в сапогах, в куртке, пропитанной углем, увидела беглецов, схватила их и задохнулась, не могла отпустить от себя. Не ждала, не чаяла. Кто-то из работниц тотчас встал на место Марии, и все трое из цеха, как после смены, пошли в душ. Мария помыла там своего Сереженьку. По-домашнему накормила ребят. Ночевали у нее. Своего дома у них уже не было".

Корреспондентка попыталась проникновенно разобраться во всех тонкостях этой очень запутанной человеческой драмы, воссоздать детали событий. Каким способом воссоздать? Собрав и обсудив множество разноречивых свидетельств. Шестьдесят два человека опросила Н. Александрова в Томске, готовя очерк "Разоренное гнездо". Только так и можно было написать строго правдивый, всецело убедительный материал. Его обсуждали затем на многих уровнях: на бюро Томского горкома партии, в исполкоме Томского городского Совета, в исполкоме Киевского района города Томска, на открытых партийных собраниях, в отделах Томского облисполкома и в местных Советах области.

Разговор вышел далеко за рамки единичного случая.

Речь шла о качестве работы с жалобами трудящихся, о приеме посетителей, о тщательной подготовке документов к каждому заседанию исполкома. Речь шла о высоких нормах социалистической гуманности и обязательной чуткости законах нашей жизни.

Журналистка сконцентрировала в очерке взгляды добрых и порядочных людей, живших рядом с Марией, и вынесла коллективный приговор корыстным и недобросовестным. И ответом на это была коллективная реакция - лавина писем, вызванных выступлением. Шестьдесят два человека вместе с Н. А. Александровой создавали очерк, сотни поделились своими чувствами, мыслями, для многих сотен других читателей публикация стала крупицей освоенного через газету - жизненного опыта.

"Кодекс петровцев" называлась статья, опубликованная "Литературной газетой". В ней шел разговор о "Своде социальных норм коллектива завода", принятом в Днепропетровске на металлургическом заводе имени Петровского. Права и обязанности рабочих нашли в этом кодексе конкретное воплощение. Публикацию "Литературки" перепечатали многие периодические издания (со ссылкой на первоисточник). Опыт петровцев применили у себя предприятия 120 городов страны. Воздействие журналистского слова здесь почти количественно исчислимо.