Беседы об экологии

Нашествия леммингов давно уже привлекали всеобщее внимание. Так как никто не мог удовлетворительно объяснить их истинных причин, прибегали к домыслам. Англичанин Кретч в конце прошлого века выдвинул версию о том, что родиной леммингов была Атлантида. Время от времени ими овладевает ностальгия по утраченной отчизне, и они, бедные, направляются к побережью Атлантического океана в надежде отыскать ее. Несколько сот лет назад шведский писатель Олаф Магнус давал иное, равноценное объяснение непоседливости пеструшек (местное название леммингов). По его мнению, они падают на землю из облаков, куда их заносят бури с отдаленных островов. Не исключено, впрочем, что лемминги и размножаются в облаках…

Тема о миграциях животных бесконечна. Можно долго рассказывать о том, как ученые с помощью радаров обнаружили удивительные особенности в перелетам птиц. Как морские черепахи, ведомые внутренними «навигационными приборами», после тысячекилометровых странствий безошибочно находят крошечные островки, затерянные в океанских просторах; на них они обязательно должны отложить яйца. И о многом-многом другом. Однако достаточно, если нам удалось уяснить главное: миграции — это очень важное средство взаимосвязи организма со средой обитания. Оно помогает ему выбрать оптимальные условия жизни, расширить ареал, восстановить утерянное жизненное пространство. Илья Муромец сидел сиднем тридцать лет и три года. После этого, чтобы доказать свое право на богатырское звание, ему пришлось встать и хорошенько размяться. Животные, за редкими исключениями, не могут быть сиднями. Движение для них — жизнь.

Численность любого вида животных и растений не может расти беспредельно

— Напрашивается сравнение: в паровом котле накапливается пар, давление возрастает, открывается клапан, пар выходит. И опять все сначала.

— Пожалуй, в этом сравнении много точного. Главнее же различие — отсутствие четких ритмов подъемов и падений давления «пара» — численности животных — и неодинаковая их амплитуда. Но это и понятно, ведь природа не машина.

«Всякий, кому приходилось несколько лет подряд наблюдать фауну одной какой-либо местности, замечал, вероятно, что количество многих видов животных бывает в различные годы непостоянным» — так в 1935 году начал свою книгу «Колебания численности промысловых животных» молодой тогда еще зоолог Александр Николаевич Формозов. Эта книжечка небольшого формата в серой, выцветшей от времени бумажной обложке, к сожалению, ни разу не переиздавалась при жизни автора и стала библиографической редкостью.

В ней не было сенсационных открытий. О колебаниях численности животных ученые писали еще в XIX веке. Ч. Дарвин обратил внимание на эту проблему в «Происхождении видов» и высказал надежду подробно разобрать ее на примере диких животных Южной Африки, что, как известно, не осуществилось. В конце века натуралист В. Хэдсон впечатляюще рассказывал о том, что в годы его странствий по пампасам Южной Америки там необычайно сильно возросла численность шмелей, мышей, болотных сов, аистов, бывшая до этого на довольно низком уровне. Он образно назвал это явление «волнами жизни».

Северо-американские экологи, анализировавшие статистику заготовок пушнины и отстрела дичи на Аляске и в Канаде, обратили внимание на определенные закономерности в подъемах и падениях добычи охотничьих животных. Отчеты пушной кампании свидетельствовали о том, что заготовки шкурок песцов достигали максимума раз в три-четыре года, а затем резко падали. Добыча американского зайца-беляка становилась наибольшей раз в девять-десять лет и т. д. Интервалы между пиками добычи и заготовок оказались настолько постоянными, что заговорили о циклах колебания численности охотничьих зверей и птиц в Северной Америке.

В двадцатых годах нашего столетия Б. Вольтера, Г. Гауе и некоторые другие ученые применили для анализа этого явления математические методы. Его глубоко изучали Ч. Элтон в Англии, С. Северцов в нашей стране. Американский охотовед А. Леопольд в начале тридцатых годов с успехом попытался внедрить в жизнь экологические методы ведения охотничьего хозяйства. Аналогичные работы велись и в ихтиологии.

Чем же привлекательна книга А. Формозова? Идея практического применения экологических теорий в охотоведении носилась в воздухе. Однако реализовать ее можно было по-разному, в том числе — с полным на то правом — и на литературных материалах. А. Формозов предпочел иной путь.