Беседы об искусстве (сборник)

Любимые темы Микеланджело – глубина души человеческой, святость усилия и страдания – исполнены строгого величия.

Но я не разделяю его презрения к жизни.

Земная деятельность, сколь бы несовершенна она ни была, есть красота и благо.

Возлюбим жизнь даже за то усилие, которого она требует от нас.

Что до меня, я непрестанно пытаюсь смягчить мое видение природы. Необходимо стремиться к безмятежности. В нас все же остается немало присущего христианам смятения перед тайной.

Глава XII О полезности художников

I

Накануне вернисажа я встретил Огюста Родена в салоне Soci'et`e National. Его сопровождали два его бывших ученика, ныне сами ставшие мэтрами: превосходный скульптор Бурдель [140], выставивший в этом году свирепого «Геракла», поражающего стрелами птиц Стимфалийского озера, и Деспио [141], известного мастера бюстов, отмеченных утонченным вкусом.

Все трое стояли перед скульптурным изображением бога Пана [142], которому Бурдель, повинуясь фантазии художника, придал сходство с Роденом. Автор произведения приносил извинения за то, что украсил лоб учителя двумя маленькими рожками. Роден отвечал, посмеиваясь:

– Но вам именно так и следовало его представить. Кроме того, Микеланджело наделил похожими рогами своего «Моисея» [143]. Они служат эмблемой всемогущества и всезнания, и я весьма польщен вашим подношением.

Поскольку наступил полдень, мэтр пригласил нас позавтракать в каком-нибудь ресторане по соседству.

Мы вышли и оказались на Елисейских полях.

Под свежей и терпкой зеленью каштанов тянулись сверкающие вереницы автомобилей и экипажей – истинный блеск парижской роскоши предстал в своем наиболее ярком и влекущем обрамлении.

– Где же нам поесть? – воскликнул Бурдель с комичной обеспокоенностью. – В ресторанах такого полета обычно прислуживают метрдотели во фраках, а я не переношу этого – просто робею в подобном окружении. По мне, так нам, скорее, пристало устроиться среди кучеров.

Деспио тотчас откликнулся:

– Ну уж там-то точно кормят получше, чем в таких роскошных местах с их замысловатыми блюдами. Ты ведь это втайне подразумевал, Бурдель? За твоими притворно-скромными запросами на самом деле кроются гурманские наклонности.

Роден добродушно позволил увлечь себя в маленький трактир неподалеку от Елисейских полей. Мы облюбовали уютный уголок и расположились со всеми удобствами.

Деспио, отличавшийся веселым и задиристым нравом, сказал Бурделю, передавая ему блюдо:

– Бери, Бурдель, хоть ты и не заслуживаешь, чтобы тебя кормили, ведь ты художник, иными словами, человек бесполезный.

– Прощаю тебе эту дерзость, – откликнулся Бурдель, – ведь сказанное в равной степени относится и к тебе.

Несомненно, подчиняясь внезапно нахлынувшему пессимизму, он добавил:

– Впрочем, я не буду тебя опровергать, мы и вправду ни на что не годимся.

Когда мне вспоминается отец – он обрабатывал камень, – я говорю себе: вот у него была специальность, необходимая для общества. Он готовил каменные плиты для постройки зданий. Так и вижу своего старика, старательно выпиливающего камни по размеру, зимой и летом на ветру в карьере. Он был работяга, каких уже не встретишь.

А вот я… мы, зачем мы нужны окружающим? Мы фокусники, шарлатаны, химерические персонажи, забавляющие публику на базарной площади. Наши усилия едва привлекают внимание. Мало кто способен понять нас. Да я и не знаю, достойны ли мы их благосклонности, ведь мир может прекрасно обойтись без нас.

II

Роден возразил:

– Мне кажется, наш Бурдель не верит ни одному сказанному им слову. Что до меня, то мое мнение в корне отличается от уже прозвучавшего. Я считаю, что художники – это наиболее полезные люди.

Бурдель разразился смехом:

– Вас ослепляет любовь к вашей профессии.

– Нисколько, так как мое суждение основано на весьма солидных доводах, которыми я могу поделиться с вами.

– Что ж, мэтр, мне не терпится узнать их.

– Выпьем в таком случае немного вина, рекомендованного нам хозяином. Это приведет вас в лучшее расположение духа. – Наполнив наши бокалы, Роден сказал: – Первое замечание: задумывались ли вы, что в современном обществе художники, я хочу сказать, настоящие художники – это почти единственные люди, которые занимаются своим ремеслом с удовольствием?

– Это точно, – воскликнул Бурдель, – работа – это вся наша жизнь! Но из этого не следует, что…

– Постойте! Более всего, как мне кажется, нашим современникам недостает любви к своей профессии. Они выполняют свою работу с отвращением. Они намеренно халтурят. И так дело обстоит повсюду, от верха до низа социальной лестницы. Политики усматривают в своих обязанностях лишь средство извлечения материальной выгоды, пренебрегая тем удовлетворением, которое некогда получали великие государственные деятели, умело управлявшие делами страны.