Беседы. Очерки

350 человек предложили 400 докладов. Если кто не мог приехать, особенно из Сибири и Дальнего Востока, то потому, что оказалось это не по средствам, учитывая нынешние цены. И все же было 250 участников из двадцати пяти городов. Состоялось двести докладов! Приехали из Татарстана, Украины, Коми, Беларуси, Латвии, США, Швейцарии… Все были в полном смысле хозяева, ибо у каждого живой интерес. Большинство выступало с конкретными сообщениями. История облекалась в судьбы отдельных людей, обретала фамилии.

Для меня генеалогия представлялась до сих пор наукой исключительно об истории дворянских родов, то есть сугубо специальной, элитарной и, честно говоря, малонужной. То было расхожее представление, сразу опровергнутое программой конференции.

На конференции работали секции по генеалогии крестьянских родов, генеалогии священников, ученых, промышленников, военных… В сущности, охвачены были все сословия, все слои общества, генеалогия открылась как самая демократическая наука.

Аркадий Ступников, ученый-ветеринар, сделал, например, насыщенный фактами доклад о генеалогии государственных крестьян. Он занимался этим двадцать лет на материалах своей родной вятской деревни.

Генеалогия татар и башкир. Происхождение купеческих фамилий. Семейные усыпальницы как источник генеалогической информации. Генеалогия в общественном сознании России. Пушкин и генеалогия. Пензенские дворяне такие-то. История рода такого-то и такого-то, Бенедиктовы, Лермонтовы, Аксаковы, Четверухины, Шевелевы, Флоренские — какие только фамилии не мелькали!

Историю нам всегда преподносили как историю масс, массовых революционных движений. Здесь, на конференции, она обретала фамилии, судьбы.

Безликий фон исторического процесса, гомогенная среда оживала, распадалась на конкретных людей с портретами и характерами. История России наполнялась красочной жизнью, не классов, даже не сословий, а жизнью отдельного рядового человека, его предков и потомков, его родословной, в которой бурлила, творилась история Отечества. Замелькали лица, формы, появились Христофор Колумб, появились Бурбоны, гербы.

Конкретная история рода не укладывалась в концепции наших историков. Ах, не укладывалась, мешала — значит, ее выбрасывали. Личностей опасались. Современники опасались предков. Историки опасались потомков.

Слушая некоторые доклады, я убеждался, что генеалогия имеет отдельный этический ход к человеческой душе. Генеалогия заставляет гордиться своими предками или стыдиться их поступков. Она заставляет вспоминать о традициях фамильной чести, трудолюбия, храбрости.

В нормальном обществе люди хранят память своих трех-четырех поколений. Они соблюдают родственные обязанности и связи — дяди, племянники, двоюродные братья, сестры. Поздравляют друг друга с днем рождения, семейными праздниками. Сложная, разветвленная сеть родичей создает этические обязательства. С детства учат любить родных хотя бы только за то, что они родные. Любить и по горизонтали, и по вертикали. Помогать им, отвечать за них, за то, что мой родственник плохо обращается со своими родителями, за то, что опозорил фамилию. В таком сообществе ответственность за личное поведение, опасения — как оценит родня тот или иной поступок.

Жена Сахарова, Наталья Юрьевна, вспоминает, как ее дед, депутат двух государственных дум, не подавал руку черносотенцам-антисемитам. «Может быть, я бы не научилась так уважать другие народы, если бы мне с детства не рассказывали о моем деде». Она вырастала на рассказах о своих родных. Так возникают понятия рода и его традиции.

Генеалогия семьи, где соединились армяне, русские, грузины и абхазы, поразила актуальностью в разгар национальных распрей, когда повсюду обостряется отношение к инородцам.

Вот русский человек, и он убежден, что полностью русский, имеет чистую кровь. Но генеалогия отучает от такого примитивного взгляда, ибо на самом деле у каждого есть примесь чужой крови.

Тысячи родословных предо мной проходят, говорит Игорь Васильевич Сахаров, и даже в самых антисемитских семьях часто есть еврейская кровь, они об этом не знают, в аристократических семьях есть, например, связи с Шафировыми, которые породнились с десятками семей, или с французскими графами, у многих петербуржцев есть шведская, немецкая кровь, у многих татарская. Это ведь то же самое, что быть христианином. То есть это значит всего лишь назвать себя христианином. Быть русским — значит назвать себя русским. В этом есть великая радость для страны, что кто-то назвал себя русским. Генеалогия учит не столько биологическому родству, сколько широте и духовному выбору.

Сам перечень докладов примечателен. Не знаешь, что предпочесть. Стоит упомянуть хотя бы некоторые из них.