Беседы. Очерки

— Но ведь расселение коммуналок никак не связано ни со строительством Константиновского дворца, ни с уплотнительной застройкой. Город ни одной коммуналки за счет бюджета, насколько я знаю, не расселил — он просто выделяет, притом за очень большие деньги, «пятна» застройщикам… Однако я предлагаю уйти от жилищно-строительной темы и вернуться к тому, с чего мы начали. Вы перечислили несколько великих культурных очагов, сохранившихся в Петербурге. Но это академическая часть петербургской культуры, та, которая в известном смысле «залакирована» и изменениям не подлежит, ибо ее главная задача — сохраниться. Есть ли в этом городе хоть что-то, что не только «продолжает традиции», но порождает их? И не только в сфере культуры, но и в других сферах общественной жизни. Есть ли хотя бы одно семечко, из которого впоследствии могло бы вырасти великое дерево новейшей петербургскости?

— Я буду перечислять только те вещи, которые знаю, — связанные с театром, литературой, кино. Здесь за последние 15 лет, конечно, не так уж много достижений, но все-таки есть такие, как балет Эйфмана, театр Додина, есть прекрасные театральные постановки. Существует и художественная жизнь: открыто много выставок, галерей. С кино дела обстоят чуть хуже, но и оно еще есть. Конечно, литературные журналы Петербурга находятся в том же плачевном состоянии, как и вся литературная жизнь в современной России. И здесь мы ничем не отличаемся ни от Москвы, ни от других городов. Но все-таки не погасли ни «Звезда», ни «Нева» — пусть в жалком состоянии, но они имеются.

— Да, но это все какие-то «остатки былой роскоши». А я спрашиваю про ростки чего-то нового, которые бы позволили с умилением заглянуть в будущее. Или мы обречены все время с умилением заглядывать в прошлое?

— Какой-то у Вас такой пессимистический, предвзятый взгляд… Конечно, можно все это считать «остатками былой роскоши», а можно относиться к этому по-другому. Я, например, очень доволен, что журналы «Звезда» и «Нева» продолжают существовать. Я очень доволен тем, что в Петербурге появилось много хороших книжных магазинов, — таких, например, как «Буквоед».

— Хорошо, зайду с другой стороны. Может ли великий город (или, по крайней мере, претендующий на какую-то значимость) с населением в пять миллионов человек жить в условиях абсолютного отсутствия общественной и политической жизни?

— Вот это вопрос правильный! Полное отсутствие общественной и политической жизни — это болезненная черта Петербурга. Ну а чего Вы хотите — чтобы город в этом отношении выделялся из того общего состояния, в котором находится сейчас вся страна? Вряд ли это возможно…

— Но не кажется ли Вам, что все-таки стартовал наш город в эпоху перестройки с более обнадеживающих позиций? Тогда на общем фоне он резко выделялся в лучшую сторону…

— Когда-то и Верховный Совет, и первая Государственная Дума стартовали с огромным энтузиазмом и энергией, надеждами и активностью! И во что все это в итоге превратилось?! Да, то, что творится сейчас в Петербурге, назвать общественной жизнью нельзя. У нас нет общественной жизни! Более того, у нас нет общества. И когда говорят о том, что надо создавать гражданское общество, у меня возникает вопрос: из кого его создавать? У нас нет граждан. У нас есть только население — пять миллионов человек. А общества, — интеллигенции, настоящих гражданских организаций, клубов — ничего этого нет.

— А как же те, кто работает в театрах, пишет в журналах, — это разве не интеллигенция?