Беседы (Омилии)

Внизу некогда у ворот поверженного на мучение от голода и валявшегося в пыли земной, не бывшего в состоянии и двигаться, Лазаря богач видел и не обращал внимания; а теперь сам находясь внизу и испытывая муки, и не будучи в состоянии избежать мук, поднял очи и видит Лазаря вверху, пребывающего в обителях покоя (Мф. 11:29) со многою отрадою (2 Сол. 1:7), и живущего в недрах Авраамовых. И не считает приличным оставить его без внимания, напротив желает, чтобы самому не остаться незамеченным от того, кого прежде презирал. Где было место милости, там он не спрашивал о ней и не оказывал ее, а где правда неумолимая, он напрасно ищет милости. Ибо говорится: «возопив, сказал: отче Аврааме! умилосердись надо мною, и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой; ибо я мучусь в пламени сем».

До крайней незначительности ограничил мольбу свою, не смея просить чего больше, имея совесть самоосужденную (Тит. 3:11). Возопил же, потому что было великое расстояние. И предварительно назвал Авраама отцом, так что мы узнаем, что он принадлежал к роду людей почитающих Бога, и не должны думать, будто тот богач мучится как нечестивый. Ибо как немилостивый и сластолюбивый, он объят неугасимым пламенем огня, хотя по крови был в родстве с Авраамом. Говорит же: «умилосердись надо мною, потому что я мучусь, и пошли Лазаря», — того, кому сам не оказал милосердие, когда тот страдал у ворот его. Поэтому и не к нему обратился с просьбою. Просит же капли и малого окропления для прохлаждения языка, и не получает.

Видите воздаяние с прибавкою наказания? Бедный Лазарь некогда не мог напитаться крошками, падающими со стола богача; а теперь богач не только лишен насыщения и самыми дешевыми явствами, но и малой капли не удостаивается. Ибо, говорится, сказал ему Авраам: «Чадо, вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, так же и Лазарь злое; а теперь он здесь утешается, ты ж страдаешь».

Сожалеет Авраам о богаче, находящемся в пламени, потому и чадом называет его с состраданием; сожалеет же, думаю, не столько о мучении, сколько о действующей еще в нем злобе. Ибо еще не пришел в сознание своих прегрешений, еще не понял, что по справедливости терпит муку. Не говорит: смилуйся надо мною, потому что я сам возжег этот огонь, сам себе понасобирал эти горести. Вместо музыкальных звуков и рукоплесканий и бесстыдных песен слышу крики и вопли, и страшное гудение надо мною всепожирающего огня; вместо приятных запахов имею смрад (Ис. 3:23) огня; вместо изобильных кушаний и напитков и изысканности относительно языка, крайнее иссушение языка огнем сим и нужду даже в капли влаги; вместо блудных воспалений все мое тело сожигает огонь. Не говорит этого, а только жалуется на страдания.

Что же отвечает ему Авраам? Приди когда–нибудь в себя, согласись, что справедливо ввержен ты в пламень, вспомнивши, что в жизни твоей ты взял доброе твое. Что считал добрым для себя, что из предоставленного в твою власть предпочел приобресть, о чем хлопотал, то получил; то есть, временные блага. Потому что их он предпочел вечным. А Лазарь, говорит, находился в противоположном худом состоянии, то есть в бедствиях телесных. Потому ныне он вечно утешается, как временно тогда терпевший зло, а ты непрерывно мучишься, как временно тогда наслаждавшийся и все отдавший за удовольствия. Почему же не сказал «ты получил», а «взял»? Сказал так для показания, что предающийся в жизни сей удовольствиям и роскошествованию, обладающий в изобилии средствами к расточительности и злоупотребляющий этим изобилием, хотя бы что доброго сделал, награды не получит. Потому что вместо награды имеет нынешнее благосостояние и наслаждение, подобно как изнуряемый нищетою и болезнью и мужественно переносящий это считает злострадание телесное воздаянием за грехи свои.

«И сверх всего того», говорит, «между нами и вами утверждена великая пропасть так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, также и оттуда к нам не переходят». Видите, что и сам Авраам, хотя бы и хотел, не может помочь тамошним осужденным? Ибо, говорит, совсем непроходима находящаяся среди нас пропасть, так что хотящие перейти не могут. «И оттуда», говорит, «к нам не переходят». Кажется, иные из мучимых находятся еще в более глубоком месте пламени, о коих Авраам говорит, что они «оттуда»; но вместе и сильнейший мучительный огонь испытывают, так что вовсе не могут говорить. Должно быть эти люди скупого нрава и в нынешнем веке богатеющие грабежом, в чем теперешний богач не обвиняется. Потому что осуждается не как хищник и обидчик, а только как немилосердный и сластолюбивый.