Беседы (Омилии)

1. Что «Господь гордым противится, смиренным же дает благодать» — возвестил в Притчах Соломон, сын Давидов; самыми же делами это явила предвечная Премудрость Небесного Отца, плотию пожившая в этой (земной нашей) жизни. Так, вот, противясь фарисеям и книжникам, кичащимся над Его Учениками и (в то же время) пренебрегающим Закон Божий, Господь сказал: «Почто вы преступаете заповедь Божию за (ради) предание ваше?» (Мф. 15:3). Хананеяныне же, смиренно приступившей и молившей, Он оказал милость. Потому что, слыша от Господа, что, будучи язычницей, она приравнивается к собаке, лучше же сказать, даже хуже, чем к собаке: — к «собачонке» («кинарион»), она с усиленным презрением к себе и смирением сказала: «Так, Господи!» Израильские же учители, услышав от Господа, что они — «лицемеры», как притворяющиеся благочестивыми, в действительности отвергающие Бога, пришли в соблазн. Справедливо, следовательно, Господь не только возразив им, но и оставив их, в пример имеющего произойти впоследствии оставления Им всего их народа, — согласно сегодняшнему Евангельскому чтению: «Отыде», говорится, в языческую землю, — «во страны Тирския и Сидонския». «И се», говорится (далее), «жена хананейска от предел тех изшедши, возопи к Нему, глаголющи: помилуй мя, Господи, Сыне Давидов, дщи моя зле беснуется» (Мф. 15:21 и далее).

2. Воистину, Хананеяныня не только «вышла» из тех языческих пределов, но (можно сказать) и произросла как священная лилия из долин, словами, исходящими из ее уст, испускающая благоухание Божественного Духа. Потому что, если «никтоже может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым» (1 Кор. 12:3), то возымел ли бы кто сомнение в том, что язык Хананеяныни, именующий Его «Сыном Давидовым» и «Господом», и просящей Его милости, как у Имущего силу над бесами, ни был движим Божественным Духом? Поскольку «вера», как говорит Апостол Павел, (возникает) — «от слуха» (Рим. 10:17), а слух о Христе, как свидетельствует Лука, разнесся по всем окрестным местам, то найдя благозвучную струну [238] — Хананеяныню, чрез нее еще громче откликается отзвуком («эпихи»); потому что побудившись и уверовав и с горячностью прибежав, она становится явной [239] просительницей, а вместе и глашатаем, еще издали вопия: «Помилуй мя, Господи, Сыне Давидов, дщи моя зле беснуется». — «Она не ощущает своего несчастия; у меня же, переживающей это, сердце пылает от страдания, и я взываю о Твоей милости! Ты — Сын Давидов, сущий по плоти от его семени, Господь же — всех, как превечный Бог, и по Твоему допущению бес терзает мою дочь; если же, смилостившись, Ты склонишься к нам, этот слуга Твоего гнева немедленно покинет ее». Господь же не отвечал ей ни слова, желая, чтобы ее вера и добродетель стала еще более явной, как бы справедливо направляя ее так, чтобы она явила себя среди язычников, не только ради неверующих иудеев, но и ради язычников, привлекаемых чрез веру. Посему и когда Ученики говорили: «Отпусти ю (ее), яко вопиет в след нас», Господь сказал: «Несмь послан, токмо ко овцам погибшим дому Исраилева». Потому что, видя их отпадших от отеческого благочестия и добродетели, Он, что касается Него, не допустил Себе презреть их, ради их отцов, живших благочестиво. Посему, посылаемый Небесным Отцем, Он и пришел преимущественно ради них.

3. «Жена же пришедши», говорится, «поклонися Ему, глаголющи: Господи, помози ми». Когда она была далеко, она воплем умоляла Господа оказать ей милость; поскольку же ничего не достигла этим и Он даже не обернулся к ней, она, приблизившись, припадает к Его ногам и снова просит от Него помощи. Но и теперь он резко отсылает ее прочь. Но и в этом случае не пала духом эта женщина, воистину мужественная душою, но и сама ставя себя ни во что и слыша, что ее ставят наравне не только с бессловесными животными, но и животным грязным и диким, — как и вопль ее походил скорее на лай, чем на достойную человека речь, — она соглашается с этим и сама также ставит себя ни во что, однако не оставляет своей просьбы к Христу.