Беседы палача и сильги

— Я прибыла в Элибур с востока, следуя по большому торговому тракту начинающемуся от портового города Трумора, куда прибыла на корабле. На всем протяжении пути по тракту я путешествовала вместе с большим торговым обозом следующим в Элибур. И каждый вечер мне приходилось отражать похотливые атаки главного торгаша Люпона. Начал он с сальных намеков о том, как мягка его походная шелковая постель и как прохладен воздух в его шатре. Затем он перешел от намеков к действию, попытавшись как-то схватить меня за руку и затащить в свой шатер. Мне пришлось проткнуть ему руку и разбить лицо рукоятью меча, дабы доказать — я не желаю проводить ночи вместе с ним. Это случилось минувшей ночью. Три часа назад вышедший в дорогу затемно обоз достиг Элибура. По пути я случайно услышала о том, что в сем славном городе квартирует палач, счет чьих жертв давно перевалил за несколько сотен и продолжает прирастать. И что сегодня палач Рург Нагой Убийца отправляется в очередной кровавый поход. Не попрощавшись с похотливым торговцем, я отправилась прямиком на постоялый двор.

— Люпон — поморщился я. Яичница сразу потеряла часть вкуса.

— Знаешь о нем? Твой друг? — два быстрых вопроса последовали один за другим. Зеленые глаза сильги смотрели настороженно.

— Многие знают о нем — ответил я, стараясь придерживаться нейтрального тона — Он считает себя благодетелем и радетелем Элибура. Жертвует порой небольшие суммы в храм и городскую казну. О его неутолимой жажде ночных забав ходит много слухов. И нет — торговец Люпон не мой друг. Должен предупредить — он этого просто так не оставит, сильга. Ты унизила его перед всеми. Отвергла ухаживания, разбила лицо и нанесла рану. Он обязательно отомстит. Не сам, разумеется. И вряд ли станет нанимать убийц. Но судья Элибура его давний приятель. Мой тебе совет — покинь город немедленно. И скачи во весь опор. Местные стражи не станут преследовать тебя на расстояние больше пяти лиг.

— Даже так… От всего сердца благодарю за добрый совет — Анутта церемонно наклонила голову, задумчиво уставилась на столешницу.

Тут ей принесли такой же завтрак как у меня и пока расставляли тарелки, над столом висело молчание. Я воспользовался этим, быстро расправившись с яичницей, прежде чем она окончательно остыла. Перейдя к десерту, я обмакнул ложку в плошку с медом и, намазывая гречишную сладость на блин, напомнил:

— Так куда же ты держишь путь? И почему хочешь отправиться со мной?

— Насчет тебя, палач Рург — твоя репутация скачет впереди тебя. Намного впереди. Мне понадобилось совсем немного времени дабы узнать о тебе многое. Что ты жесткий, но не рубишь сгоряча. Что раньше был в солдатах, но отслужив всего несколько лет, внезапно выбрал самую страшную жизненную стезю и стал палачом, в первый же год казнив сорок преступников. И никто не знает, что сподвигло тебя выбрать такую судьбу… Но ты продолжаешь лишать людей жизни уже много лет. Сколько тебе сейчас? Тридцать пять?

— Тридцать два.

— И сколько лет ты смотришь сверху вниз на прижатые к плахе головы преступников?

— Десять. И не всегда я смотрю на жертв сверху-вниз. Бывает и наоборот — если кого-то требуется повесть в назидание прочим на самой высокой ветви самого высокого дерева окрест.

— Но всегда их жизни в твоих руках.

— Только потому, что они сами от них отказались, пойдя на страшное преступление. Но этот философский диспут можно продолжать до бесконечности. Так почему именно я?

— Ты умеешь пользоваться оружием, не боишься драки и ты надежен.

— Давно никто не отзывался так о палаче. И почему же ты не хочешь нанять пару воинов сопровождения? У нас спокойные места. Давно уж повывелись разбойники благодаря отрядам егерей. Почти не осталось крупных хищников могущих напасть на человека.

— С деньгами плохо — коротко ответила сильга.

М-да…

Я всегда считал себя человеком серьезным и сдержанным. Старался принимать только обдуманные решения. И честно говоря, если начистоту, мне совсем не хотелось путешествовать вместе с сильгой. Слишком уж они непостоянные создания, моя полная противоположность во всем. Я лишал жизней. А сильги жизни старались сохранить. Мы были схожи только в одном — и о палачах и о сильгах ходила плохая молва.

Пережевывая последний блин, я как раз думал о том, как бы помягче отказать. Но ведущая с улицы дверь распахнулась слишком уж широко и быстро, прервав мои мысли. Кто-то сильно проголодался и мучается от жажды?

Нет. Тут если кто и голоден до чего, так это до мести.

Опухшее лицо торговца Люпона и раньше не могло похвастаться красотой, сейчас же, со сломанным носом и черными тенями под щелочками распухших глаз, он походил на смертельно больного или же запойного пьяницу подравшегося вчера из-за пустяка. Лишь дорогая одежда противоречила сему образу. Вместе с Люпоном явились два городских стража. Молодые совсем парни. Явно смущены. Они знают кого им придется арестовать и по чьему свидетельству. А из Люпона плохая жертва — его лицо лучится мстительной радостью и самодовольством. Хотя то и дело он морщится и хватается за перевязанную руку.