Беседы под звёздами

От Нимфагета и древней защитницы многострадальной

рождённый в смерти сквозь жизнь через кровь, о Ихорге́ней крылатый!

К тебе обращаюсь я, сын Геи в союзе с звездою далекой!

Так внемли!

Дай мне с тобою взлететь до вершин Геликона!

Даром щедрот с твоего позволенья прильну я к ключу Гиппокрены.

И изопью Вдохновенье, что ты, о Пегас воссиянный, и Музы создали!

К памяти древней богини, что не по своей прихоти-воле

твоей матерью стала, я обращаюсь.

Крылатый Посланец, древних титанов потомок, откликнись!

Каллиопы служитель я верный и честный, засим тебе восклицаю.

Вознеси же меня к Аганиппы истоку, где вдохновенья испив,

я власть обрету и слова всесилье,

дабы прославить на веки Медузу Горгону,

чьё имя бесчестьем покрыл вод отец Гиппи́й Фессалийский.

3) Возжигаем фимиам. Смотрим в сторону Греции. Если знаете как — подключаемся к эллинистическому эгрегору (через Зевса).

Читаем гимн Пегасу 9 раз по числу младших Муз. Потом можете добавить ещё что-то своими словами. Так циклом от 21 дня ежедневно. В начале или в конце цикла можете совершить дополнительное подношение Пегасу в знак благодарности — привезите вкусняшку лошадкам.

Вдохновение — это не только про поэзию, это в целом про творчество. У меня в натале показатели писателя 50/50 с показателями поэта. Но я не считаю себя поэтом, но вот поэтическое вдохновение, одический неистовый восторг, ощущение вселенского ритма необходимо и прозаику в его творчестве.

Здесь вариант с Пегасом. Мир подкинул наводку, искра пронзила от макушки до пяток, я остановился посреди дороги, взволнованный до дрожи и до слёз, а слова и образы вспыхивали в голове. Кому-то удобнее и привычнее обращаться к одной из олимпийских Муз, а, может быть, даже к музам-титанидам. Каждому своё.

Кровь Адметоса

Одной тёмной-тёмной безлунной ночью, на краю одного тёмного-тёмного и бескрайнего леса-великана в тёмной-тёмной избушке горел яркий свет, броским лучом извергаясь из маленького оконца. Здесь живут кузнец со своей благоверной. Или жили… Скоро узнаем.

Входную дверь избы наполовину завалило толстым сугробом — зима на севере не скупится на белые покрывала, отдаёт с лихвой и сторицей.

Адметос швырнул ещё дров в камин, плеснул сверху ковш масла, пламя с жадным рыком вспыхнуло, отдавая раскалённый жар единственной комнате. Кузнец утёр пот со лба. Жарко. Но Коре было холодно на пороге смерти. Она просила согреть, в слабой лихорадке стуча зубами, укутавшись в овечью шкуру. Может быть, это была её последняя воля. Почему бы тогда не поддать огня?..

Кузнец в прострации сел возле бездыханного тела. Кора, подруга дней его суровых, покинула эту жизнь. Наверное, прошли минута или две, не больше. Чахотка медленно, но верно завершила своё чёрное дело. В последние секунды жизни Коре стало тяжело дышать, она наполовину скинула шкуру, раскрыв грудь. И даже успела несколько раз вздохнуть. Чтобы после замереть навсегда.

Мысли Адметоса не двигались, будто навалилась какая-то пустота, а туман заполнил голову. Некстати он уставился на свою хромую ногу. В молодости участвовал в войне, в бою противник пришёлся алебардой по голени. Кость раздробил. Ладно, хоть не отрубил. Противник лишился головы, кость срослась, Адметос на всю жизнь скосился на одну сторону. Сменил воинственную профессию на труд кузнеца. Зачем сейчас память подкидывает эти картины прошлого? Ведь важнее то, что только что произошло. Ведь умерла его любимая и единственная, его воздыханная Кора!..

Кузнец посмотрел на жену. Глаза её были сомкнуты. Так сразу и непонятно, жива или нет. Может, только спит? Но грудь её была недвижима без дыхания. Ярость бессилия заклокотала внутри мужа. Он бросился к пылающему камину и пал на колени. Кузнец не был особо религиозным, но всё же не был и атеистом, вознося хвалы и просьбы Гефесту и Аресу для успеха в своём железном искусстве. Для рождения же смертоносного оружия при ковке помощь и благословение бога войны были просто обязательны. И на коленях он никогда раньше не молился, обращаясь к богам как к старшим среди равных. Но сейчас было не до гордости. Сейчас Адметос обращался ко всем богам, которых знал и не знал. Он кричал внутрь себя, он кричал вверх, прося знание, что необходимо сделать, чтобы продлить жизнь своей ономэ.