…Ровно через два месяца мы вместе покинули больницу; а, когда отгремели майские грозы, я отвез туда Лиз, чтобы двумя днями позже вернуться домой вместе с ней и нашим первенцем.
Вскоре мы уже гуляли по нашей аллее, толкая перед собой коляску. Каждый раз, проходя мимо нашей скамейки, я оборачивался, втайне надеясь увидеть знакомую фигуру. Но скамейка всегда оставалась пустой.
Правда, порой в уличной толпе мне мерещится знакомая широкополая шляпа. И всякий раз мне кажется, что ее обладатель смеется неповторимым, беззвучным смехом.Фонтене-ле-Конт, 2009–2013