Беседы с Богом. Необычный диалог. Книга 2

Я нахожусь во всех спальнях — постоянно.

Да уж. И мы должны хорошо себя чувствовать.

И что? Ты хочешь сказать, что в своей спальне ты делаешь то, что в присутствии Бога ты бы ни за что делать не стал?

Большинство людей неуютно себя чувствуют, когда за ними кто-то подсматривает, тем более Бог.

Но в некоторых культурах — у индейцев, полинезийцев — любовью занимаются открыто.

Да, но многие люди просто ещё не доросли до такого уровня свободы. На самом деле, они бы сочли такое поведение регрессом — возвратом к первобытной культуре, к язычеству.

Те люди, которых ты называешь «язычниками», имеют огромное чувство уважения к жизни. Они не знают, что такое изнасилование, и в их обществах, по существу, нет убийств. Ваше общество прячет секс (очень естественную и нормальную человеческую функцию) и, в то же время, убивает людей совершенно открыто. Вы сделали секс таким грязным, постыдным, запретным, что сами стесняетесь им заниматься!

Это бессмыслица. Большинство людей просто по-другому воспринимают пристойное в сексе, — я бы сказал, более возвышенно. Они считают, что сексом надо заниматься наедине. Для некоторых это что-то неземное в их отношениях.

Отсутствие уединения не означает отсутствие святости. Большинство самых священных обрядов совершается публично. Не путай уединение со святостью. Большинство ваших самых отвратительных поступков совершается в одиночку, для публики вы приберегаете только самое лучшее в своем поведении.

Это не аргумент в пользу публичного секса. Это просто к сведению о том, что уединение не обязательно равнозначно святости и что публичность не лишает тебя святости.

А что касается пристойности, то само слово и образец поведения, который стоит за ним, как ничто другое наложили запрет на величайшие радости и мужчин, и женщин (кроме, разве что, идеи о карающем Боге, который завершил работу).

Видимо, Ты не веришь в пристойность.

Проблема «пристойности» в том, что кто-то должен устанавливать нормы. Это автоматически означает, что чье-то мнение ограничивает твое поведение, управляет тобой и диктует, что должно доставить тебе радость. В сексуальности, как и во всём другом, это может быть больше чем «ограничение», — это может разрушать.

О ком можно подумать с еще большей грустью, чем о мужчине и женщине, которым хочется что-то испытать, но они воздерживаются от этого, потому что их мечты и фантазии нарушили бы «Правила Пристойности»! Обрати внимание, дело не в том, что они не стали бы этого делать, — просто это не-«пристойно».

Не только в том, что касается сексуальности, а вообще во всём в жизни никогда, никогда, никогда не думай, что ты не можешь делать что-то только потому, что это могло бы нарушить чьи-то правила пристойности. Если бы мне надо было повесить на бампере своей машины лозунг, то я бы выбрал такой: НАРУШАЙТЕ ПРИСТОЙНОСТЬ. И уж конечно, я повесил бы такую же табличку в каждой спальне.

Но чувство «правильного» и «неправильного» объединяет наше общество. Как же мы можем жить вместе, если в этом нет согласия?

«Пристойность» ничего общего не имеет с вашими относительными ценностями «правильности» и «неправильности». Вы все можете согласиться с тем, что убивать человека — «неправильно». Но разве «неправильно» бегать голым под дождем? Вы все можете согласиться с тем, что «брать» жену соседа — «неправильно».

Но разве «неправильно» «брать» собственную жену (или позволять ей «брать» вас) с большим наслаждением? «Пристойность» меньше всего связана с юридическими запретами и чаще всего имеет отношение к тому, что считают «достойным». «Пристойное» поведение — это не всегда то, что лучше всего для тебя. Такое поведение редко доставляет тебе большую радость.

Вернемся к сексуальности. Значит, Ты говоришь, что любое поведение допустимо, если есть взаимное согласие тех, кто к этому причастен и на кого это оказывает влияние?

Разве в жизни не должно быть именно так?

Но иногда мы не знаем, кого это коснется, или как…