Беседы с Богом. Необычный диалог. Книга 3

Это необычное общение началось в 1992 году, а закончится к Пасхе 1995 года. Три года – три книги. В первой говорилось главным образом о личных проблемах: о близких взаимоотношениях, поиске подходящей работы, могущественных энергиях денег, любви, секса и Бога – и о том, как распоряжаться ими в повседневности. Вторая книга предлагала более широкий взгляд на те же вопросы и выводила на уровень крупных геополитических вопросов: природа государства, мир без войн, основы создания единого интернационального общества. Третья, завершающая часть этой трилогии, насколько мне известно, будет посвящена важнейшим вопросам, с которыми сталкивается человек: представлениям об иных мирах, неведомых измерениях и их неразрывном, тончайшем переплетении.

В целом, беседы развивались так:

Индивидуальные истины

Общеземные истины

Вселенские истины

Как и в первых двух случаях, я понятия не имею, куда это нас заведет. Сам процесс очень прост: я подношу ручку к бумаге, задаю вопрос – и слежу за мыслями, которые появляются в голове. Если нет ничего, никаких слов, я откладываю ручку с бумагой до завтра. Первую книгу я записывал около года, вторую – чуть больше года, а третью пишу прямо сейчас.

И мне кажется, эта книга станет самой важной.

Сейчас впервые с начала этого процесса мне очень неловко. Два месяца прошло с тех пор, как я написал эти первые четыре-пять абзацев. Два месяца после того Пасхального воскресенья, а я не ощущаю ничего – ничего, кроме сильного смущения.

Несколько недель я вычитывал и правил отпечатанный на машинке текст первой книги трилогии. На этой неделе мне прислали окончательные гранки, но я тут же вернул их в типографию, так как нашел еще сорок три ошибки. Тем временем вторая книга, которая до сих пор существует только на уровне рукописи, закончена лишь на прошлой неделе – на два месяца позже запланированного срока (я собирался завершить работу над ней к Пасхе 94-го). Эту, третью книгу я начал в Пасхальное воскресенье – несмотря на то что вторая еще не была закончена, – но пока листы бумаги просто томились в своей папке. Теперь, когда второй том в порядке, она настоятельно требует моего внимания.

Однако впервые с 1992 года, когда все это началось, я отчасти противлюсь предстоящему процессу, даже чувствую легкую обиду. Мне словно навязали какую-то обязанность, но я никогда не любил делать что-то исключительно из чувства долга. Кроме того, я успел раздать невычитанную копию первой рукописи нескольким знакомым и выслушал их впечатления. Теперь я не сомневаюсь, что все три книги будут читать, и не один десяток лет очень многие люди будут их тщательно оценивать, проверять на богословскую последовательность и горячо обсуждать.

По всем этим причинам мне было очень трудно добраться до этой страницы, очень трудно признать эту ручку своим другом. Прекрасно понимая, что этот материал нужно донести до людей, я сознаю в то же время, что меня ожидают яростные нападки и насмешки; многие, вероятно, возненавидят меня за публикацию подобных сведений – не говоря уже о том, что я осмеливаюсь утверждать, будто получил их прямо от Бога.

Но, думаю, больше всего я боюсь того, что окажусь недостойным, неподходящим «глашатаем», говорящим от лица Бога. Страх этот вызван бесконечной чередой ошибок и неверных поступков, которые испещряют всю мою жизнь и стали характерными особенностями моего поведения.

Многие из тех, кто знали меня в прошлом – в том числе бывшая жена и мои собственные дети, – имеют полное право открыто отвергнуть значимость этих записей, сославшись на то, насколько небезошибочно исполнял я даже простейшие, самые элементарные обязанности мужа и отца. Я потерпел в этом полную неудачу, как, впрочем, и во многих других сферах жизни – от дружбы и целостности характера до работы и ответственности за других.

Короче говоря, я остро сознаю, что просто недостоин звания «рупора Бога», или провозвестника истины. Я, должно быть, худший кандидат на подобную роль – да и думать о таком было бы слишком большой дерзостью. Отваживаясь высказывать истину, я попросту оскорбляю ее, ведь вся моя жизнь стала живым свидетельством моей слабости.

И потому, Боже, я прошу Тебя избавить меня от обязанностей Твоего писца и подыскать для этой цели кого-то другого, кто своим образом жизни доказал, что достоин подобной чести.

Я хотел бы закончить начатое, хотя ты вовсе не обязан это делать. Ты ничего не должен ни Мне, ни кому-то другому, но по твоим мыслям Я вижу, что это занятие вызвало у тебя острое чувство вины.

Я разочаровал очень многих людей, даже своих собственных детей.