Беседы с К. Станиславским, записанные Корой Антаровой. «Театр есть искусство отражать жизнь…»

Если руководители думают, что однажды и навсегда поняли свой путь театра, если они не движутся вперед в ритме текущей жизни и не меняются в своих внешних приспособлениях, держась за единое, хотя и тоже вечно движущееся, но в то же время неизменное ядро жизни, т. е. любовь к человеку, – они не могут создать театра – слугу своего отечества, театра значения векового, театра эпохи, участвующего в созидании всей жизни своей современности.

* * *

Мне часто приходится слышать, что меня упрекают в чрезмерной требовательности к артисту, в требовании почти подвижничества от человека, который отдал себя театру, искусству.

Первое, в чем заблуждаются те, кто упрекает меня в желании видеть в артисте подвижника, – это недостаточный анализ, что следует подразумевать под словом: «артист».

Артист, как всякий художник, имеет талант. Он уже отмечен повышенной эмоцией, уже принес творящее зерно, хотя в его приходе, в той же голой, беспомощной и нищей форме, в которой приходят все на землю, никто еще не угадывает его внутреннего богатства.

Человек, имеющий талант, уже обречен подвигу творчества. В нем горит тот огонь, который будет его толкать всю жизнь, до последнего вздоха, к творческой эмоции. В жизни каждого человека, одержимого талантом, важна именно эта творческая сила, держащая человека в своих объятиях и говорящая ему: «Ты мой».

Здесь нет различий: артисты драмы, певцы, художники, скульпторы, поэты, писатели, музыканты. Условных разграничений здесь не существует.

Разграничения приходят по мере развития сознания человека, его воли, высоты его нравственных устоев, его вкусов, широты понимания своей эпохи, общей культуры и цивилизации народов.

Различия между артистами создаются так, как развивается в человеке его органическая, неповторимая индивидуальность.

На ней и вокруг нее и наслаиваются бытовые и общественные круги жизни, условные, привходящие жизненные обстоятельства, т. е. то, что мы в роли называем «предлагаемыми обстоятельствами».

Несомненно, каждый, кто принес с собой на землю талант, живет под его влиянием. Вся деятельность идет по путям, которые создает талант в человеке, и истинный талант пробивается к творчеству решительно во всех «предложенных» жизнью обстоятельствах.

Никогда не верьте, если кто-либо говорит, что тяжелая жизнь задавила в нем талант. Талант – это огонь, и задавить его невозможно не потому, что не хватило огнетушителей, а потому, что талант – это сердце человека, его суть, его сила жить.

Следовательно, задавить можно только всего человека, но не его талант. И тут, как всюду, во всех отраслях творчества; для одних талант будет ярмом, и человек будет его рабом. Для других он будет подвигом, и человек будет его слугой. Для третьих он будет радостью, счастьем, единственно возможной формой жизни на земле, и человек в блеске, в мудрости своего таланта будет преданным слугой своего народа.

Каждому артисту надо разобраться и точно понять, в полной ясности: подвига для артиста-творца в искусстве быть не может. Все творчество – это ряд утверждающих жизнь положений.

Как только в творчество входит элемент отрицания, волевого приказа, так творческая жизнь остановилась. Нельзя достигать вершин творчества, думая о себе: «Я отказываюсь от жизни, от ее утех, от ее красоты и радостей, потому что подвиг мой – жертва всем искусству».

Как раз наоборот. Никакой жертвенности быть в искусстве не может. В нем все увлекает, все интересно, все захватывает. Вся жизнь влечет к себе. В ней кипит художник. Его сердце раскрыто для перипетий, коллизий, восторгов жизни; и существовать в подвиге вроде монашеского ордена отказа от жизни художник не может.

Художника подвиг – раскрывание тайн творческой жизни, указание не одаренному человеку толпы того величия, что артист подсмотрел в природе вещей. Артист – это сила, отражающая все сокровенное природы людям, лишенным дара самостоятельно видеть эти духовные сокровища.

Теперь вам ясно, что если у артиста и есть подвиг, то это его внутренняя жизнь. Подвиг артиста живет в красоте и чистоте сердца, в огне его мысли. Но это отнюдь не приказ воли, не отрицание и отвержение жизни и счастья. Это раскрывание людям блестящих глубин, великих истин.

Вот как много я наговорил вам о высокой миссии артиста-творца. Хочется мне еще раз вернуться к вопросу о том, как вы готовитесь к этой высокой миссии, т. е. к творчеству.

Представьте себе, что каждый из вас состарился сразу на 25 лет, и жизнь ввела вас примерно в такие же условия, как мои в данную минуту. Вы занимаетесь с какой-то группой артистов по моей «системе».

Как вы будете добиваться такого сознания в артисте, чтобы он понял, что его творческое состояние – не шапка-невидимка, которую можно всегда держать наготове в кармане и вынимать в тот момент, когда надо очутиться на подмостках и «быть» готовым к творчеству.

Не раз я вам говорил, что все, что подбирает артист красочного в жизни, все, чему учится, чего достигает в своем расширяющемся сознании, – все только путь к более гибкому раскрепощению своего творческого «я» от тисков бытового, эгоистического «я».