Беседы с Маккартни

Мне правда очень нравится Великобритания. Я совсем не скучаю по Америке – разве что по пицце, но, в общем, вот и все.

В действительности «Уингз» были обречены; но мечте Линды о сравнительно редких выступлениях, высказанной в 1979 г., тоже не суждено было сбыться. Ей пришлось путешествовать по всему миру в составе группы мужа еще несколько раз. В 1990 г. между двумя такими поездками я спросил об этом у него:

Линда на гастроли поедет, но она больший домосед, чем я. Она может весь день сидеть сложа руки и не печалиться. А вот я немного егозлив, как многие парни. Не хочу быть сексистом, но думаю, что женщины способны просто типа кайфовать от того, что счастливы, а парня хлебом не корми, а дай забор построить или дерево срубить.

Что до Линды, то перед турне мне пришлось ей сказать: «Слушай, правда, либо мы проходим эти гастроли до конца, либо нет. Если не хочешь участвовать, то давай просто их отменим». Но она сказала: «Нет, хочу». Я сказал: «Хорошо, тогда тебе придется по-настоящему себя им посвятить. Мы едем на гастроли, это надолго. Мы воспользуемся этим временем по максимуму и постараемся превратить турне в отпуск».

Как Пол защищал Линду, так и она отстаивала его интересы. Во время моего интервью в 1979 г. она горячо отвергла обвинения в склонности Пола к слащавости, и тут в ней возобладало ее нью-йоркское начало:

Ему столько всего нравится в музыке, что он и играет всего понемножку. Слащавости, уж поверьте, в нем нет. Вы когда-нибудь слышали, как он играет? Он замечательный музыкант. Даже его «сладенькая» музыка все равно хорошая. Сам он не принимает ее настолько всерьез, как все остальные, в том числе журналисты. Он прекрасно играет на гитаре и круто бьет по барабанам. Пол – великий музыкант, как Джими Хендрикс. Так что зачем насмехаться над ним из-за того, что он пишет сентиментальные песни? На самом деле я считаю, что в нем вообще нет ничего слащавого.

То есть да, можно сказать, что Yesterday – слащавая песня, но это красивое произведение. Можно сказать, что All I Have to Do Is Dream братьев Эверли была слащавой песней, но лично меня она каждый раз пробирает.

А что вы еще скажете о Поле? Что он милашка? Или… Херня это все! Правда херня. Впрочем, в мире и так много херни, вы уж простите.

После концерта в тот вечер в Ливерпуле она была гораздо спокойнее. В последующие годы я провел с нею много часов, чаще всего когда ожидал перерыва в репетициях Пола. Я наблюдал за ними вместе, и в этой паре чувствовалась спокойная нежность; они рука в руке гуляли по гигантским ангарам студий.

Приветствуя знакомых, Линда на американский манер их обнимала, что поначалу мне было чуждо. Пол наблюдал за нами улыбаясь и объяснял ей, что ливерпульских мужчин воспитание к этому не готовило.

Однако же эти Венера и Марс вели себя более естественно, чем, скажем, Оно-Ленноны. «Так было принято в шестидесятые, – сказал мне Пол. – Считалось, что если ты собираешься быть с человеком всю оставшуюся жизнь, как в случае Джона и Йоко или нас с Линдой, то надо все время смотреть ему в глаза. Джон и Йоко и правда проводили много времени так [пристально и не моргая заглядывает в глаза], и это было довольно безумно. Через пару часов ты уже изнемогал: «О боже, расслабиться бы маленько!»