Беседы с Vеликими

– Мы все из этой ситуации стараемся выходить. Люди хотят наверстать упущенное. Хотят вознаградить себя за потерянное время, хотят наездиться на машинах, намотаться по заграницам, напиться хорошего вина – за пять предыдущих поколений… Ну, первичный голод уже утолен. Но понимание того, что есть масса подробностей жизни, есть огромное количество всяких проявлений… красоты наконец. Эта красота проявляется в местах, в напитках, в жилье, в вещах. Вот еда. Оказалось, что она может быть тонкой, как французская, и очень такой земной, витальной, крепкой, как итальянская, и объесться ею можно легко. От разной еды возникает чувство очень разной сытости. Я, к примеру, не люблю ни картошку, ни мясо, ни белый хлеб.

– Это какие-то диетические теории у тебя?

– Нет никаких теорий. Просто вот как-то больше не нравится это тяжелое, когда, как в армии или в колхозе, радуешься, что набил брюхо. С новым временем появилось желание не делать ничего случайного, потому что все – часть наслаждения жизнью.

– Ты ходишь только в пафосные рестораны?

– Не обязательно. Но хорошая еда – это еще одно дополнительное удовольствие, еще одна дополнительная радость.

– И губы чтоб лоснились от фуа-гра. Да?! А что вино?

– Очень люблю.

– Погреб у тебя есть?

– У меня запас какой-то есть. И потяжелее, и полегче вина… Мне нравятся Beaujolais и указанное Пушкиным Bordeaux, к которому он обращался: «Друг, ты не изменишь никогда…» Еще Rioja и белые замечательные французские вина… Я не сноб, мне это действительно нравится.

Путешествия

– Едва ли не главная постсоветская радость – путешествия. Так? А ты как раз большой путешественник.

– Мне всегда очень хотелось ездить. Это другая роль… Я стал выездным в тридцать лет, что поздно. До этого я, правда, дважды побывал в Болгарии и еще в ГДР. В некоторые капстраны съездил еще при советской власти по путевке – на теплоходе «Константин Симонов» в так называемый северный круиз: Дания, Англия, Голландия и ФРГ. Хорошие, замечательные страны. Стоила вся эта роскошь 1 тысячу 70 рублей. Огромные деньги, гигантские, безумные – это 1985 год, я на Вологодском телевидении работал. Меняли тогда 40 долларов. На меня все наши смотрели как на сумасшедшего, когда я зашел в паб, и взял маленький Heineken, и сидел в углу смаковал, и казался себе дико крутым. Дальше было много всего… Я езжу, с одной стороны, много, а с другой – не во много стран. Езжу в страны, которые являются ньюсмейкерами. Это Германия, Франция, Италия, Англия, США, случалась Швейцария. Раз в два года езжу в Польшу и Чехию. И все.

Муза дальних странствий… Я давно ничего не открывал. Я никогда не был в Черной Африке (на тот момент. – И.С.), я никогда не был в настоящей, великой Азии – в Китае, Индии, Японии. И в Австралии, и в настоящей Латинской Америке – краснокожей. Меня это волнует, но – нет времени…

– Языков ты так и не учишь?

– Я владею ресторанно-самолетно-билетным английским. И все.

– И права до сих пор не получил?

– Нет. Меня возят. Да и некогда мне учиться, у меня выходных нет!

Женщины

– Про машины тебя бесполезно спрашивать, ты не водишь. А! Женщины! Действительно, странно: мы говорим о радостях жизни, а про женщин ни слова. Это как-то неправильно.

– Могу сказать, причем совершенно точно. С датой и точным адресом: 8 марта 1973 года, 4-я школа города Череповца, коридор налево. Там в рекреации у нас в первый раз были устроены танцы, и мы танцевали с девочками под произведения входившего тогда в моду композитора Антонова. «Для меня нет тебя прекрасней, но ловлю я твой взор напрасно…» С одной стороны, я должен признать, что с того времени много чего изменилось: моему сыну тринадцать, а дочери – восемь. С другой стороны, то ошарашивающее ощущение разницы между полами, которое было тогда, – оно перевешивает все, что было после.

– Ладно, я понял: не стоит от тебя ожидать историй про это, при том что Хангу с ее ток-шоу ты ведь внедрил на НТВ.

– Нет-нет. Я никогда не понимал этой традиции – рассказывать про свои похождения. Она, по-моему, какая-то южная.

– А поклонницы тебе пишут? Типа, давай, мы на все готовы. Мы родим от вас ребенка.

– Ну… Да. Всегда пишут сумасшедшие…

Чего еще не пробовал?