Беседы с Vеликими

Забавно разговаривать с бизнесменами. Они до последнего не верят, что их жизнь, их внутренний мир тебе действительно интересны. И не случайно. Потому что, если всерьез, жизнь бизнесмена тускла и уныла… Отчего они то спиваются, то покупают себе гарем, то едут к черту на рога? Потому что жизнь их часто – всего лишь переливание из пустого в порожнее. По большому счету они всего-навсего находят место, где стоит сейф А, в котором лежит пятьдесят кило денег, и дальше тратят свою жизнь, интеллект, свою молодость на то, чтобы эти самые пятьдесят кило денег лежали не в сейфе А, а в сейфе Б. Это ж можно застрелиться от тоски!

– Тут ты сам себе противоречишь.

– Где противоречие?

– Ты говоришь, люди талантливые, ищущие, целеустремленные…

– Я не применял таких терминов!

– Ну ладно, скажем – более инициативные; они идут в бизнес, а люди, недостаточно приспособленные к наукам, к реальному общественно значимому труду, идут в журналистику и счастливы тем, что в силу своей профессии могут прикасаться к тем, другим, способным и инициативным. Но затем, по-твоему, получается, что те, кто пошел в журналистику, живут интересно и разнообразно, а те, кто оказался в бизнесе, живут неинтересную жизнь. Так получается?

– Да. Потому что они тратят лучшие годы жизни на перемещение в пространстве пачек резаной бумаги с приятным запахом светло-зеленой типографской краски. Не очень увлекательно. Результат, конечно, приятен, а процесс? Это как любить детей, а от процесса их изготовления не получать никакого удовольствия… И вот попавшие в такую ситуацию люди ставят перед собой вопрос: «Хоть что-то должно быть у меня в жизни веселое? Почему я, как мудак, бесконечно сижу в офисе и провожу время с людьми, веду с ними беседы, по существу, лишь о том, чтобы перекладывать пачки дензнаков из одного сейфа в другой?» И вот они начинают придумывать для себя хобби, заводить самолеты личные, ездить на квадроциклах, проигрывать в казино, купать девиц в шампанском (сам видел). И вот здесь водораздел – интересны тебе эти люди вокруг или нет? Если не интересны, ты будешь смотреть на них пустыми глазами и думать только об одном: «Когда это кончится, когда вы отдадите мне мои бабки, чтоб я забыл о вас думать? И сделал что-то для себя, хоть как-то порадовался бы жизни?»

Когда я был большим начальником в одном солидном издательском доме («КоммерсантЪ»), меня ужасало, что я с утра до вечера все время суетился, принимал людей, отвечал на звонки, куда-то ехал, давал команды, подписывал кипы документов… Потом смотришь – прошел день, наступила ночь, я смертельно устал. А что сделал? Ничего! Бумажки – из кабинета в кабинет, деньги – из сейфа в сейф… И я понял, что с этой руководящей высоты вижу большие проблемы, но люди оттуда не видны, они, как муравьи, копошатся где-то внизу. Их вообще как бы нет. У меня была тоска оттого, что я не вижу деталей человеческих, выражения лица, интонации голоса. И я сказал: «Нет, не надо! Мне хочется обратно, к людям». Я вернулся. Многим это показалось странным – люди думали, что меня выгнали. В России так редко бывает, мы еще недалеко ушли от советской нищеты и волнения по поводу куска хлеба, а в постиндустриальном обществе это обычное дело, для явления есть даже термин – down shifting. Сотни тысяч американцев добровольно ушли на меньшие деньги, чтоб было больше времени на жизнь… Это логично. Дом не 600 метров, а 75, машина не «мерс», а, к примеру, «нисан», вместо пафосного ресторана – «Петрович». Зато ты можешь читать книжки, гулять по лесу, беседовать с детьми… Денег меньше, а радости от жизни – больше. Если вдуматься, то самые большие удовольствия не продаются за деньги, – но это уже другой вопрос.

– Тебя не смущает тот факт (к вопросу о мужской работе), что ОНИ, пусть даже для того чтобы переложить деньги из сейфа А в сейф Б, строят дома, прокладывают дороги, пашут землю, ловят рыбу, ведут самолеты и пароходы, а мы, журналисты, всего-навсего описываем их жизнь? Мы как бы свою жизнь и не живем, все смотрим за ними.