Беседы с Vеликими

– Кто это говорит? Женя Киселев? Кто еще? С этим все кончено. Да так оно, может, и лучше…

Может, в Америке журналистика и является четвертой властью. Может, есть еще страны, где она таковой является, но это ни о чем не говорит. Это все равно что сказать: в Норвегии – Гольфстрим, а в Германии делают хорошие автомобили. Ну и что? Это ж не говорит о том, что и у нас непременно будут делать хорошие автомобили! Есть немало явлений, которые не надо считать общим законом жизни. Например, в Исландии самый богатый богаче самого бедного в два или три раза. В Москве все иначе. Да, в Америке журналисты смогли когда-то сбросить президента. Но из этого не следует, что журналистика повсеместно может быть четвертой властью.

Вообще сравнивать американскую журналистику с русской некорректно. Вот меня как-то спросили: «Почему американская журналистика необычайно патриотична, а русская – через губу отзывается о власти?» Это ж очень просто! Власть дает нашим американским коллегам высказаться, те могут заметно влиять на назначения и смещения, вообще на курс. И конечно, люди благодарны такому начальству. Еще бы! Что-то похожее было у меня с моим бывшим начальником по «Комсомолке» Сунгоркиным, который мне все разрешал, никогда не кидал и хорошо платил. Как же мне было его не любить?

– Постой, это он тебя за профнепригодность выгнал?

– Нет-нет. Это уже без него – он к тому времени ушел во вновь созданный отдел бизнеса и меня туда звал. Я не пошел, не захотел бросать свое ремесло, и меня схарчили. Если говорить о нашей теперешней политической журналистике, то с огромной радостью могу сказать: я из нее ушел добровольно, еще тогда, когда она была. И теперь моя совесть спокойна. На все происходящее в политике и на политических журналистов я смотрю в наши времена с ухмылкой: ну-ну…

Еще про четвертую власть.

Помнишь, Леня Парфенов дал сюжет про Куршевель? О том, как русские миллионеры бесятся с жиру, снимают номера по 2 тысячи евро за ночь, обедают за 500 евро. Ну, короче, некрасиво себя ведут, когда народ тут – сам знаешь как живет. И вот один олигарх с обидой говорил мне, что Леня не прав. (Это очень показательная и поучительная история.) Оказывается, номера не обязательно по 2 тысячи евро, можно найти и «дешевый», за полторы, и обед, если не роскошествовать, будет стоить не 500, а «всего» 300. И все это глупость и преувеличение со стороны журналиста, а он, Парфенов, виноват, что дразнит народные массы. Они потом устроят революцию, все порушат, и Леня первый при этом потеряет работу, потому что в студии тогда будут сидеть комиссары. Он, поскольку сам любит дорогие галстуки и прекрасно ориентируется на Капри, должен показывать миллионеров в выгодном свете, проявлять как бы классовую солидарность.

Я отвечаю, что у Лени не было вариантов – телеканал ведь живет с рекламы! Реклама идет под рейтинг, а рейтинг возникает, когда в эфире идут подобные залихватские сюжеты. Чтобы он проявлял классовую солидарность, вы, миллионеры, должны дать ему денег и сказать, чтоб он не думал о рекламе. Но при этом надо понимать: это будет не журналистика, а полная чушь.

И тогда этот олигарх сказал ключевую вещь: «Но ведь советские журналисты защищали советскую власть!» – «Да что ты несешь? – говорю я ему. – Им, кто по статусу был аналогом Парфенова, давали квартиры, дачи, платили нормальную зарплату, посылали на Запад жизнь посмотреть. Они защищали советскую власть, потому что им было что защищать! Возьми, – говорю я ему, – купи журналисту квартиру, дачу и пошли его на Запад, он тебя будет прославлять и многое тебе простит!»

– Значит, дело не в советской власти, а в профессии. Получается, журналистика – это банальная сфера обслуживания?

– Выходит, так! Я и говорю: наша задача – развлечь людей. Правда, с одной поправкой. У нас одно развлечение, в Штатах – другое. В Штатах они выпили кружку пива, съели гамбургер – вот им и развлечение. У нас другое – нам надо выпить бутылку водки, и все это не мимоходом, в рамках похода с детьми в парк, а всерьез и надолго, надо весь вечер посвятить тому, чтоб нажраться. Так и в журналистике…

– Пиво и водка – это хорошее сравнение. У нас в отличие от них нет табу, мы должны не просто проникнуть в спальню героя, а прямо под одеяло к нему залезть. Чтоб все натурально, в подробностях.