Беседы с Vеликими

– И что, не спрашиваешь даже, какое? Говоришь официанту: «А ну принесите красного».

– Ну уж не так – «дайте красного»… Такого уже давно нет. Я все-таки выбираю приличное вино. Если красное – то бордо в основном, но не старые года, а чтоб это было полегче, но и не прошлогоднее, конечно. Так – середина девяностых. Я могу тебе напомнить Пелевина фразу замечательную о том, что ничто так не выдает бедного человека, как умение хорошо разбираться в дорогих часах и автомобилях. Вино могу добавить в этот же ряд. Естественно, мы все выучили «Шато марго» или там «От брион» и берем эти вина. Белого несколько марок я выучил – пуйи-пуссе, пуйи-фюме, пюйини-монташе, сансер, и беру всегда эти вина. Может, такие люди и есть, кто глубоко разбирается в этом вопросе, я к ним не отношусь. Я, кстати, очень люблю итальянские вина. Да они и дешевле. Барбареско – замечательное вино…

– Вот известна еще такая твоя концепция, что ты специально обустроил дачу не очень роскошно, чтоб бедные друзья не сильно комплексовали, не сникали сразу.

– Безусловно. Демонстрация богатства – это такая вещь, которая меня раздражает. Мне было бы некомфортно иметь слишком уж богатый дом.

– А где тут граница? Богатый, очень богатый? Что можно, чего нельзя?

– Ну, в доме золота никакого нет. Антиквариата нет почти.

– Что, из IKEA мебель?

– Ну… нет. Конечно, не из IKEA. Мебель достаточно дорогая… Нормальная мебель, хорошая, австрийская. Но у меня никакого специального дизайна нет. Весь дизайн и в квартире, и на даче делала жена. У меня обычная интеллигентская квартира, только большая. Если представить себе нормальную профессорскую квартиру, то моя квартира от такой не сильно отличается. Книг очень много. Ну, картины есть…

– Опиши своих самых бедных друзей. Расскажи, как тебе трудно с ними, как ты демонстративно не замечаешь их бедности…

– Мне кажется, что все нормальные люди все-таки как-то существуют. Таких, кто совсем ничего не зарабатывает, у меня нет, никто на паперти не стоит.

– Они к тебе с бутылкой приезжают, и ты делаешь вид, что ничего не случилось?

– Ну конечно, трудно делать вид… Но приезжают без бутылки – они знают, что у меня есть что выпить.

– Я слышал, у тебя все костюмы исключительно от Brioni?

– Практически все. Но это не потому, что Brioni, а потому, что они на мне хорошо сидят. Мне нравится хорошо выглядеть.

– Удается?

– Я считаю, что да. Brioni – это дорогая, хорошая, красивая одежда, мне нравится. И я ее покупаю. Покупаю в трех местах в мире – в Нью-Йорке, Цюрихе и Лондоне. Давно я не хожу в другие магазины. Это очень эффективно – купил, и все, думать об этом больше не хочу. А шить костюмы, примеривать – не могу. У каждого свой баланс, мне это кажется чрезмерным – как антиквариат в квартире.

– Деньги, заработок, везение. Кому-то повезло, кому-то нет. Ты понимаешь этот механизм – как человек сегодня идет в банду, когда нет других вариантов разбогатеть? Ну нету у человека ни образования ни приличных связей, ни везения, но он хочет получить свою долю и думает: «Такова цена успеха, потом сочтемся, зато дети станут легальными успешными людьми… У Джона Кеннеди отец был гангстер, а сын стал приличным человеком и даже президентом». Вот приблизительно по этой схеме. Чувствуешь ли ты нечеловеческую мощь денег, этой силы, с какой они к себе тянут?

– Я чувствую большую притягательную силу больших денег. Но я также понимаю, что у каждого собственные ограничения в голове. Я не пошел бы, например, в банду. Я не пошел бы… А кто-то – пошел.

– А если сейчас забрать у тебя деньги, чтоб ты был как простой человек, – это крах будет?

Он вздыхает: