Беседы со Сталиным

На этих обедах советские руководители находились в самом узком кругу и тесно общались друг с другом. Каждый рассказывал о новостях в своей области, с кем он в тот день встречался, какие строил планы. Богатый стол и значительное, хотя и не неумеренное количество алкоголя поднимали настроение и усиливали сердечную и неформальную атмосферу. Неподготовленный посетитель едва ли мог заметить разницу между Сталиным и остальными. Тем не менее она существовала. Его мнение тщательно бралось на заметку. Никто ему особо сильно не возражал. Все скорее напоминало патриархальную семью во главе со своенравным человеком, чьи слабости вынуждают домашних все время быть настороже.

Сталин помногу ел, в таких количествах, которые были бы огромны даже для гораздо более крупного человека. Обычно он предпочитал мясо, что отражало его горное происхождение. Он также любил разного рода фирменные блюда, которыми изобиловала эта страна с ее разными климатическими условиями и цивилизациями, но я не заметил, чтобы какая-нибудь еда была им особенно любима. Пил он умеренно, чаще всего смешивая в маленьких стаканах красное вино с водкой. Я никогда не замечал в нем никаких признаков опьянения, чего не мог бы сказать о Молотове и особенно о Берии, который практически был пьяницей. Поскольку на этих обедах все до одного переедали, советские руководители очень мало и нерегулярно ели в течение дня, а многие из них для разгрузки на один день в неделю садились на диету из фруктов и соков.

Именно на этих обедах решалась судьба огромной российской территории, вновь приобретенных земель и, в значительной степени, человеческой расы. И даже если во время этих обедов не удавалось вдохновить этих духовных созидателей – «инженеров человеческого духа» – на свершение великих поступков, многие из таких поступков, вероятно, были похоронены там навсегда.

Тем не менее я никогда не слышал никаких разговоров о внутрипартийной оппозиции или о том, как с ней справиться. Очевидно, это в большой степени находилось под контролем Сталина и секретной полиции, а поскольку советские руководители также люди смертные, они с радостью забывали о совести, тем более что любое обращение к совести таило бы опасность для их собственной судьбы.

Я упомяну только о том, что показалось мне значительным в том поверхностном и малозаметном перескакивании с одного предмета на другой во время того обеда.

Напомнив о прежних связях между южными славянами и Россией, я сказал:

– Но русские цари не понимали чаяний южных славян – они были заинтересованы в империалистической экспансии, а мы – в освобождении.

Сталин согласился, но только с другой стороны:

– Да, русским царям не хватало кругозора. Интерес Сталина к Югославии отличался от интереса других советских лидеров. Его не беспокоили жертвы и разрушения, его беспокоило, какого рода международные отношения были созданы, какова была действительная сила повстанческого движения. Он черпал эту информацию, даже не задавая вопросов, прямо по ходу самого разговора.

В какой-то момент он проявил интерес к Албании:

– Что там на самом деле происходит? Что они за люди?

Я объяснил:

– В Албании происходит во многом то же, что и в Югославии. Албанцы – самый древний балканский народ – более древний, чем славяне и даже античные греки.

– Но откуда их поселения получили славянские названия? – спросил Сталин. – Не имеют ли они какой-либо связи со славянами?

Я объяснил и это:

– Славяне населяли долины в ранние времена – отсюда славянские названия мест, а потом, в турецкие времена, албанцы вытеснили их.

Сталин озорно подмигнул:– А я-то надеялся, что албанцы хотя бы немножко славяне.

Рассказывая ему о характере боевых действий в Югославии, я отметил, что мы не брали в плен немцев из-за того, что они перебили всех наших пленных.

Засмеявшись, Сталин прервал меня:

– Один из наших военных вел большую группу немцев и по дороге убил всех, кроме одного. Когда он прибыл к месту назначения, его спросили: «А где же все остальные?» – «Я просто выполнял приказ главнокомандующего, – ответил он, – убивать всех до последнего, – и вот вам последний».

В ходе разговора он сделал замечание о немцах:

– Странные люди, как бараны. Я с детства помню: куда бы ни пошел баран, все остальные идут за ним. Помню также, как я был в Германии до революции: группа немецких социал-демократов с опозданием прибыла на съезд, потому что им пришлось ждать подтверждения билетов, или что-то в этом роде. Поступили бы так когда-нибудь русские? Кто-то хорошо сказал: в Германии не может быть революции, потому что для этого потребуется топтать газоны.

Он просил меня сказать ему, как будет по-сербски то или иное слово. Конечно, огромное сходство между русским и сербским было явным.

– Ей-богу, – воскликнул Сталин, – сомнений быть не может: те же самые люди!