«Бещисленные рати и великия труды…»: Проблемы русской истории X–XV вв.

Таким образом, можно полагать, что поклонение идолу Чингисхана требовалось не от всех приезжающих к Батыю зависимых правителей, а отказ от него не влек за собой смерти[498]. Такое предположение находит подтверждение при обращении к сведениям о визитах к Батыю двух других сильнейших русских князей того времени — Ярослава Всеволодича и Даниила Романовича.

Ярослав побывал у Батыя в 1243 г. и получил от него «старейшинство» среди всех русских князей, выразившееся в обладании Владимиром и Киевом[499]. Галицкий летописец, повествуя о поездке в Орду в 1245 г. Даниила, пишет, что по прибытии в ханскую ставку «пришедшоу же Ярославлю человеку Съньгоуроуви, рекшоу емоу: "Брат твои Ярославъ кланялъся коустоу и тобѣ кланятися"»[500]. Таким образом, от Ярослава потребовали поклониться идолу Чингисхана, и это было исполнено. Что касается Даниила, то, согласно галицкому летописцу, слова Соногура вызвали у него гневную отповедь: «Дьяволъ глаголеть из оустъ ваших! Богъ загради оуста твоя и не слышано боудеть слово твое»[501]. Далее говорится: «Во тъ час позванъ Батыемъ, избавленъ бысть Богомъ и злого их бѣшения и кудѣшьства»[502]. По смыслу речь может идти только об избавлении от поклонения идолу — обряда, которого столь опасался галицкий князь. Но далее идут слова: «И поклонися по обычаю ихъ, и вниде во вежю его»[503] (Батыя). Исходя из них, ряд исследователей считает, что Даниилу все-таки пришлось исполнить данный обряд[504]. В этом случае предшествующую ремарку летописца — об «избавлении» — надо признать бессмысленной. Однако о том ли «поклонении» идет речь? По рассказу Плано Карпини, первым обрядом, требуемым для допуска к Батыю, было прохождение между огнями, следующим (требуемым не от всех) — поклонение идолу. Перед самым же входом в ханский шатер нужно было трижды преклонить левое колено[505]. Очевидно, именно это последнее преклонение, необходимое непосредственно перед тем, как Даниил «вниде во вежю его», и имеется в виду галицким летописцем. Таким образом, от Даниила поклонения идолу Чингисхана не потребовали. Проходил ли он между огнями, на основе текста Галицкой летописи судить трудно, — возможно, о прохождении этого, не столь опасного с точки зрения веры обряда, летописец просто не упомянул.

Итак, от Ярослава потребовали прохождения всех обрядов; он был первым из сильнейших русских князей, кто приехал к Батыю, и хан, естественно, был настроен максимально продемонстрировать свою волю. Даниила же принимали по «облегченному» обряду.

Михаил Всеволодич ехал в Орду позже этих князей. Без сомнения, ему было известно о перипетиях приема Даниила (если он даже и не знал об этом загодя, то по приезде в ставку Батыя наверняка должен был найтись человек, который бы, подобно Соногуру, сообщил, что «брат твои Данило не кланялся кусту»), Черниговский князь, скорее всего, рассчитывал, что и ему не придется проходить неподобающий христианину обряд поклонения идолу. Поэтому, когда подобное требование прозвучало, он постарался аргументированно отвести его[506]. При этом Михаил согласился пройти между огнями (чего, возможно, не делал Даниил). Когда же требование поклониться изображению Чингисхана было повторено в виде ультиматума с угрозой смерти, князь не пошел на попятный.

Таким образом, отношение Батыя к Михаилу Всеволодичу было изначально иным, чем к Даниилу Романовичу. Здесь уместно вспомнить слова Плано Карпини, что монголы для «некоторых» подчиненных им правителей «находят случай, чтобы их убить, как было сделано с Михаилом и с другими», «выискивают случаи против знатных лиц, чтобы убить их»[507]. Отказ от исполнения обряда поклонения идолу Чингисхана стал лишь поводом, за который зацепился хан, чтобы устранить черниговского князя.