Бешенство

— Ты сама виновата, — заявила Джейн, отматывая кусок пластыря. — Доктор Харпер так зациклилась на нескольких несчастных старичках. И совсем не замечала, что творится в собственном доме. — Заклеив Тоби рот, она с притворной укоризной добавила: — А еще называла себя хорошей дочерью.

«Тварь ты, — подумала Тоби. — Безжалостная гнусная тварь». Джейн хмыкнула и принялась отрывать второй кусок пластыря.

— Я не хотела вредить твоей матери. Мне просто нужно было присмотреть за тобой. Выяснить, как далеко ты успела зайти. А потом тебе домой позвонил этот Роби Брэйс, и все окончательно вышло из-под контроля. — Она прилепила вторую полоску на рот Тоби. — Было слишком поздно устраивать для тебя несчастный случай. Слишком поздно затыкать тебя. Люди так охотно верят мертвецам, — Она оторвала последний кусок и наклеила поверх первых двух — от уха до уха. — Но поверят ли женщине, которая жестоко обращалась с собственной матерью? Не думаю.

Несколько секунд она глядела на Тоби, словно любуясь проделанной работой. В полумраке, который нарушал лишь случайный свет фар, глаза Джейн, казалось, светились сами по себе. Сколько раз Элен просыпалась среди ночи и видела эти устремленные на нее глаза? «Я должна была догадаться. Должна была почувствовать, что в дом проникло зло».

Фургон резко повернул, и Джейн пришлось расставить руки, чтобы удержать равновесие.

«Нет, ее имя не Джейн, — внезапно осознала Тоби. — Ее зовут Моника Траммель». Сослуживица Валленберга по Росслину.

Фургон раскачивался по петляющей дороге. Затем асфальт сменился грунтом. Труп старика то и дело наваливался на Тоби; она чувствовала холод его тела. Затем машина притормозила и остановилась, боковая дверь отъехала в сторону.

На фоне безлунного неба выделялся силуэт мужчины.

— Гидеон еще не приехал, — сказал мужчина. Голос принадлежал Карлу Валленбергу.

Женщина вышла из машины.

— Он должен подъехать. Мы все должны быть здесь.

— За пациентом нужно присмотреть. Гидеон останется с ним.

— Мы не можем сделать это без него. На этот раз мы должны разделить ответственность. Все поровну. Мы с Ричардом уже и так слишком много сделали.

— Я не хочу этого делать.

— Придется. Яма готова?

Ответ сопровождался тяжелым вздохом:

— Да.

— Тогда давайте покончим с этим. — Женщина обернулась к водителю, который тоже успел выйти из машины. — Вытаскивай их, Ричард.

Водитель ухватил Тоби за связанные ноги и наполовину выволок из машины. Когда Валленберг попытался ухватить ее за плечи, Тоби задергалась.

Он едва не выронил ее.

— Боже мой! Она еще жива!

— Ты неси, неси ее, — велела Моника.

— Господи, неужели обязательно нужно делать это таким образом?

— Я не захватила шприцы. Это бескровный способ. Я не хочу, чтобы повсюду остались улики.

Валленберг отдышался и снова ухватил Тоби за плечи. Двое мужчин выволокли ее из машины и понесли куда-то в темноту. Сначала Тоби не могла понять, куда ее тащат. Она понимала только, что почва под ногами неровная и мужчины с трудом передвигаются в темноте. Несколько раз в поле ее зрения попадала голова Ричарда Траммеля, его светлые волосы белели в свете луны. Затем она увидела небо и силуэт строительного крана на звездном фоне. Повернув голову, Тоби заметила пробивавшийся из-за ограды свет и узнала здание — стационар Казаркина Холма. Ее несли к котловану нового корпуса.

Валленберг споткнулся и выпустил плечи Тоби. Она ударилась головой о землю так, что клацнули челюсти. Вдобавок она прикусила язык, и рот наполнился привкусом крови.

— Господи, — пробормотал Валленберг.

— Карл, — спокойно проговорила Моника; в ее голосе зазвенел металл. — Давай уж побыстрее покончим с этим.

— Да ну к черту! Сама этим и занимайся.

— Нет, теперь твоя очередь. Пора и тебе запачкать руки. И Гидеону тоже. А теперь заканчивай.

Валленберг снова сделал глубокий вдох, поднял сопротивлявшуюся Тоби и понес к яме. Мужчины остановились. Тоби смотрела прямо в лицо Валленбергу, однако не могла разобрать его выражения на фоне неба, залитого лунным светом. Она разглядела только темный овал и прядь растрепанных от ветра волос. А потом они раскачали ее и отпустили.

Хоть Тоби и была готова к приземлению, удар был настолько сильным, что у нее перехватило дыхание. Несколько мгновений перед глазами стояла сплошная чернота. Постепенно зрение вернулось. Она увидела раскинувшееся над ней небо и поняла, что лежит на дне ямы. Сбоку со склона полетели комочки земли, жаля ее в глаза. Она повернула голову и почувствовала гравий под щекой.

Мужчины отошли от ямы. «Пора, — решила она. — Это мой единственный шанс». Она попыталась освободиться, крутясь то в одну сторону, то в другую; земля сыпалась на нее от ударов в стенки ямы. Бесполезно — запястья и лодыжки были стянуты слишком туго; от этих усилий у нее только руки онемели. Правда, один уголок пластыря чуть отстал от щеки. Она принялась тереться о гравий, сдирая пластырь вместе с кожей. «Быстрее, быстрее».

Она задыхалась от поднявшейся пыли. Вот еще сантиметр ленты отошел, освободив ее рот. Она набрала побольше воздуха и закричала. На краю ямы появилась фигура.