Бешенство

Тоби обернулась и с удивлением воззрилась на необыкновенно высокого мужчину в смокинге. Он на мгновение взглянул на Винса и так же быстро от него отвернулся. Потом подошел к окошку и внимательно посмотрел на Ангуса Парментера.

— Я не просил делать томографию. Кто дал распоряжение?

— Я, — призналась Тоби.

Теперь Валленберг перевел взгляд на нее, как будто наконец счел ее достойной внимания. Ему было не более сорока, но при этом врач глядел на нее с видом нескрываемого превосходства. Возможно, это из-за смокинга; человек, словно сошедший с обложки глянцевого журнала, имеет повод ощущать превосходство. Он напоминал Тоби молодого льва: каштановые волосы, безукоризненно подстриженные и зачесанные назад, напоминали гриву, янтарные глаза смотрели настороженно и не особенно дружелюбно.

— Вы доктор Харпер?

— Да. Я хотела сэкономить ваше время при обследовании. Я подумала, что стоит заказать томографию.

— В другой раз предоставьте мне решать, какие анализы необходимы.

— Но мне показалось, что будет правильно сделать это сразу.

Янтарные глаза сузились. Казалось, он хотел ей возразить, но передумал. Вместо этого он просто кивнул и повернулся к Винсу:

— Пожалуйста, переложите моего пациента на каталку. Он будет отправлен на третий этаж, в терапевтическое крыло.

Он приготовился выйти из комнаты.

— Доктор Валленберг, — обратилась к нему Тоби. — А вы не хотите узнать результаты сканирования?

— А что, есть о чем говорить?

— Небольшое изменение турецкого седла. Похоже, у него увеличивающаяся аденома мозжечка.

— Что-нибудь еще?

— Нет, но, возможно, вы захотите заказать более тонкие срезы. Раз уж он лежит на столе…

— Это не понадобится. Просто отправьте его наверх, я подпишу направление.

— А как насчет того поражения? Я понимаю, в аденоме нет никакой экстренности, но может потребоваться хирургическое вмешательство.

Нетерпеливо вздохнув, он повернулся к ней.

— Я прекрасно знаю об аденоме, доктор Харпер. Я наблюдаю ее уже два года. Томография будет пустой тратой денег. Но спасибо, что предложили.

Он вышел из комнаты.

— Ух ты, — пробормотал Вине. — А его-то с чего так колбасит?

Тоби посмотрела в окошко на Ангуса Парментера, все еще лепетавшего что-то себе под нос. Она была не согласна с Валленбергом; по ее мнению, дальнейшее рентгеновское обследование было необходимо. Но она уже не отвечала за этого пациента.

Она взглянула на Винса.

— А ну-ка давай переложим его.

7

На дверной табличке голубым по серому значилось: «Женская консультация». Из-за двери донеслись трели телефона, и Молли нерешительно остановилась, сжимая дверную ручку и прислушиваясь к едва различимому воркованию женского голоса.

Набрав в грудь воздуха, она вошла.

Администратор в приемной сначала даже не увидела ее, поскольку была слишком увлечена разговором. Боясь помешать чрезвычайно деловой даме, Молли замерла у стойки в ожидании, пока ее заметят. Наконец женщина повесила трубку и посмотрела на посетительницу.

— Чем могу помочь?

— Ну, я должна тут с кем-то поговорить…

— Вы Молли Пикер?

— Да. — Молли облегченно кивнула. Ее ждали. — Это я.

Администратор улыбнулась, однако эта улыбка распространялась только на губы, но не на глаза.

— Меня зовут Линда. Мы говорили по телефону. Давайте пройдем в другую комнату.

Молли оглядела приемную.

— Мне, наверно, надо к медсестре, или что? Потому что сначала мне нужно пописать.

— Нет, сегодня мы с вами только поговорим. Туалет дальше по коридору, можете сходить туда прямо сейчас, если вам нужно.

— Пожалуй, я могу подождать.

Она последовала за женщиной в соседнюю комнату. В маленьком кабинете стояли только стол и два стула. На стене висел гигантский плакат с изображением живота беременной женщины. Нарисовано было так, будто живот разрезали посередине: можно было видеть лежащего в нем ребеночка; его пухлые крохотные ручки и ножки были поджаты, глаза закрыты, словно во сне. На столе стояла пластиковая модель беременной матки, трехмерная головоломка, которую можно было разбирать слой за слоем: брюшная стенка, стенка матки, а потом ребенок. Еще здесь лежала большая иллюстрированная книга, открытая на картинке с изображением пустой детской коляски — довольно странный выбор.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — предложила Линда. — Хотите чаю? Или апельсинового сока?

— Нет, мэм.

— Точно? Это совсем несложно.

— Я не хочу пить, спасибо, мэм.