Бешенство

— Это и есть угроза, — сказала финансовый директор. — Сегодня утром наши акции поднялись на три пункта. Но что произойдет, если инвесторы узнают: наши пациенты умирают, а мы ничего не сделали, чтобы это предотвратить?

— Тут нечего предотвращать, — возразил Валленберг. — Это просто истерия, совершенно безосновательная.

— Слова доктора Харпер показались мне разумными, — сказал Фоули.

Валленберг фыркнул:

— В том-то и проблема. Ее слова звучат разумно, даже когда не соответствуют действительности.

— И все-таки чего она хочет? — осведомилась финансовый директор. — Денег, внимания? Должен быть какой-то мотив, на который мы могли бы опереться. Ты не заметил чего-нибудь такого, когда говорил с ней сегодня утром, Кен?

— Мне кажется, это все из-за доктора Брэйса, — задумчиво проговорил Фоули. — И неудачного времени его смерти.

При упоминании Роби Брэйса все затихли и потупились. Никому не хотелось говорить о покойнике.

— Они с Брэйсом были знакомы, — добавил Фоули.

— А может, очень хорошо знакомы, — добавил Валленберг с ноткой отвращения.

— Каковы бы ни были их отношения, — заметил Фоули, — смерть доктора Брэйса расстроила ее до такой степени, что у нее возникли вопросы. И кажется, она сама расследует его смерть. Доктор Харпер откуда-то узнала о диагнозе доктора Маки. И о том, что он жил в Казаркином Холме. Ни о том, ни о том публично не сообщалось.

— Я знаю, как она выяснила, — сказал Валленберг. — От медэксперта. Она обедала с доктором Двораком.

— Откуда вам известно?

— До меня кое-что доходит.

— Черт! — выругалась финансовый директор. Только ей, единственной женщине в мужской компании, позволялось произносить бранные слова. — Значит, у нее есть имена и факты, которые она может придать огласке. И это когда у нас три пункта роста.

Фоули наклонился вперед, пристально глядя на Валленберга.

— Карл, ты — главный врач. До сих пор мы доверяли твоим суждениям. Но если ты неправ, если обнаружится еще один пациент с этим заболеванием, рухнут все наши планы. Черт возьми, рухнет все, что мы уже имеем.

Валленбергу усилием воли удалось подавить раздражение. Он заговорил спокойно и невозмутимо:

— Я скажу в третий раз. Повторю еще десять раз, если придется. Это не эпидемия. Заболевание не проявится ни у кого из наших пациентов. А если проявится, я отдам все свои проклятые акции.

— Ты уверен до такой степени?

— Я уверен до такой степени.

Фоули с явным облегчением откинулся на спинку кресла.

— Тогда единственное, о чем мы должны беспокоиться, — заявила финансовый директор, — это длинный язык доктора Харпер. И к сожалению, она может доставить нам массу неприятностей, даже если ничего из заявленного ею не подтвердится.

Все умолкли, обдумывая сказанное.

— Я думаю, не стоит обращать на нее внимания, — предложил Валленберг. — Не отвечать на ее звонки. Ни в чем не признаваться. Постепенно она сама себе верить перестанет.

— А тем временем успеет навредить нам, — возразила финансовый директор. — А мы не можем как-нибудь… надавить на нее? Например, через работу. Я слышала, что руководство больницы Спрингер собиралось ее уволить.

— Они пытались, — подтвердил Валленберг. — Но главврач неотложки уперся, и они отступили. По крайней мере, на время.

— А как насчет вашего приятеля, хирурга? Мне казалось, он способствовал увольнению.

Валленберг покачал головой:

— Доктор Кэри такой же, как и все остальные хирурги. Чересчур самонадеян.

Финансовый директор нетерпеливо вздохнула.

— Хорошо, и как же нам приструнить ее?

Фоули посмотрел на Валленберга.

— Возможно, Карл прав, — проговорил он. — Не будем ничего предпринимать. Ей уже и без того приходится бороться за свое место, и мне кажется, она проигрывает эту битву. Мы позволим ей самой себя добить.

— Может, слегка помочь? — тихо предложила финансовый директор.

— Думаю, в этом нет необходимости, — возразил Валленберг. — Поверьте мне, Тоби Харпер сама себе худший враг.

Тоби сразу его заметила: он стоял по другую сторону свежевырытой могилы, слегка наклонив голову и не сводя глаз с гроба. С гроба Роби Брэйса. Даже без привычного белого одеяния доктор Валленберг являл собой истинное воплощение сострадательного и благочестивого врача. «Какие нечестивые мысли он скрывает?» — думала Тоби. На лицах небольшой группы врачей и администраторов Казаркина Холма застыло одно и то же выражение, словно все нацепили одинаковые скорбные маски. Кто из них действительно был другом Роби? По лицам судить было трудно.

Казалось, Валленберг почувствовал взгляд; он поднял голову и посмотрел на Тоби. Несколько мгновений они глядели друг на друга. Затем он отвел глаза.

Холодный ветер обрушился на собравшихся, швыряя в яму пригоршни мертвых листьев. Дочка Роби заныла на руках у матери, но не от горя — ее раздражение было вызвано слишком долгим пребыванием в обществе взрослых. Грета опустила ее на землю, и девчушка тут же принялась носиться, хихикать и лавировать среди ног старших.