Бешенство небес

Удивившись, что такой высокий, девичий голос принадлежит взрослому мужчине, Арлея вместе с Тео выпрямилась, шагнула вперед. И, чуть было не вскрикнув, отшатнулась: на правом плече его превосходительства белая материя комбинезона и кожа под нею были рассечены, там, прилипшее к плоти, лежало большое яйцо... голова серапиона. Панцирь был аккуратно вскрыт, половины его чуть раздвинуты, оттуда тянулись нити, сухие натянутые волокна – словно жгутики из паутины. Концы их исчезали в ухе и нескольких отверстиях, прорезанных в черепе на виске и правой половине лба Чиораны.

Наложницы, потеряв к гостям интерес, отвернулись от них. Глаза его превосходительства – неестественно большие, занимающие, казалось, четверть лица, – не мигая смотрели на Смолика и Арлею.

– Здравствует ли ваша милость? – осведомился капитан, пока она безмолвно пялилась на повелителя Тхая, череп серапиона, приросший к его плечу, и белые паутинчатые нити.

Тео казался непривычно серьезным и настороженным. Чиорана некоторое время оставался неподвижен, затем шевельнулся – и тогда только Арлея поняла, что на самом деле правитель ни во что не одет, что на нем шкура серапиона... натянутая вместо собственной кожи!

Она моргнула, не веря своим глазам. Разве такое возможно? Неужели лекари Гельштата или Бултагари научились подобным операциям? Или это сделал кто-то из масонов-вивисекторов, членов секты, которая, как слышала девушка, существовала на востоке? Но ведь их вроде бы всех изловила полиция Бултагари... И зачем это все Чиоране? Или все же она видит его собственную кожу, просто окрашенную...

Правитель разомкнул плотно сжатые тонкие губы, за которыми открылось что-то белое и влажное, и зачирикал. Звук напоминал тот, которым обмениваются большие эфирные бабочки, обитающие на дальних островах Суладара.

Он смолк. Как только правитель открыл рот, сидящий по грудь в облаках мальчик вздрогнул. На лице его отразилась боль – словно чириканье ввинчивалось в маленькие ушные раковины подобно длинным иглам, доставляя мучения. Ребенок склонил вбок наголо обритую голову, и Арлея заметила розовую мягкую припухлость над левым ухом, тонкую красную складку – лишь недавно прекратившую кровоточить рану. Девушка покосилась на Тео, но тот стоял неподвижно, с вежливым видом ожидая, – казалось, он также не совсем понимает происходящее, но, будучи знаком с Чиораной уже давно, готов ко всему и ничему не удивляется.

В наступившей тишине мальчик поднял руку, почти коснувшись кончиками пальцев розовой опухоли на голове, после чего вновь сел прямо, опустил кисти в пух и заговорил нежным тонким голосом, напевно и безразлично, будто механическая птичка:

– Чиорана Третий, правитель Тхая, Облачное Дитя приветствует тебя и твою самку, шершавый Смол. Ты принес долг?

Когда прозвучало последнее слово, девушка, разглядывающая наложниц, подняла голову.

– Долг? – тихо повторила она.

Мальчик сидел, неподвижно глядя перед собой; глазастое лицо правителя и мертвые, застывшие лики наложниц были обращены к гостям. Правитель зачирикал. Смолк. Голосок прозвенел:

– Облачное Дитя видит, не принес. Что же, шершавый человек, заберем твои корабли.

И тут же три наложницы исчезли в облаках. Одна появилась вновь буквально через мгновение – в руке было короткое копье-трезубец.

– Мои корабли? – произнес Тео. – У меня нет кораблей... – Он замолчал, услыхав сзади шелест. Они с Арлеей оглянулись: две наложницы стояли на коленях, напоминая вырезанные из белого мрамора статуи, занеся трезубцы с тонкими, как иглы, наконечниками. Арлея заметила, как рука Тео немного сдвинулась, прижавшись ладонью к бедру. У нее самой не было оружия, но на ремне капитана висели двуствольный пистолет и меч.

Чиорана зачирикал. Замолчал. Мальчик сказал:

– Облачному Дитя донесли: два древесных корабля, большой и малый. Шершавый Теодор приплыл на них. Они...

– Это мои корабли, – перебила Арлея, шагнув вперед. Когда ее слова прозвучали, мальчик сморщился, как от сильнейшей боли, и едва слышно застонал.

Тео, взяв хозяйку за локоть, потянул назад.

Чиорана все это время оставался в прежней позе. Теперь, прижав затылок к груди сидевшей сзади рабыни, он выпрямился и чирикнул.

Мальчик сказал:

– Для чего эта самка говорит? Необходимо немедленно расплющить ее язык.

Еще раз оглянувшись на тхаек, Смолик произнес:

– Почему оружие не отобрали у входа? Не понимаю... Ладно, не важно. Так или иначе, оно у меня. Я могу его достать. – Арлея заметила, что теперь пальцы капитана сжимают рукоять. Судя по всему, он был готов выхватить пистолет в любое мгновение. – Достать и выстрелить в тебя. Твои самки, конечно, метнут копья, но... Выстрелить я успею. И я хорошо стреляю, ты знаешь. Попаду в лоб. Или в глаз, как захочу. Ты умрешь. Так почему твои моряки не отобрали оружие у входа, Чиорана?

Голова правителя повернулась, огромные нечеловеческие глаза скрылись под веками, тонкими полупрозрачными перепонками, которые тут же поднялись обратно. Он не то чихнул, не то пискнул. Потом еще раз. Еще. Повернулся на бок и засвиристел, быстро мигая. Арлея поняла: его превосходительство смеется.