Бешенство небес

Он зашевелил бровями, напряженно размышляя, оглянулся, посмотрел вверх, вниз и уставился перед собой, что-то шепча, будто решая в уме сложную задачку. Потом замолчал и привстал, когда впереди показались серапионы.

Почти вплотную к дороге-трубе желе рассекала трещина, очень глубокое и узкое ущелье с отвесными стенами, протянувшееся от самой поверхности. На дне лежали камни – обычные, какие во множестве можно увидеть вверху. Брови Смолика вновь приподнялись, когда он понял, что обитатели облаков пытаются заделать прореху. У нескольких в руках были светящиеся сгустки, отдаленно напоминающие призрачные механизмы в пузыре, но более материальные, зримые. С их помощью моллюскоглавцы стягивали вместе стенки ущелья, сшивали их, в то время как остальные брали лежащие на дне камни, втягивали в желе прямо сквозь склоны и плыли вверх, толкая булыги перед собой, с трудом проталкивая их сквозь мягкое стекло, – по всей видимости, для того, чтобы вернуть туда, откуда они упали.

– Так я, выходит, все же смог бы... Тоже смог бы перемещаться там? – спросил Тео у меча. – А? Хотя нет – чем дышать в этой жиже? Ведь серапионы, кажется, не дышат. Но если... – Он замолчал и резко сел, отпрянув от стенки пузыря, потому что они как раз достигли ущелья и помчались вдоль него: труба пролегала почти вскользь, еще немного, и трещина повредила бы ее.

Совсем близко, всего в четырех шагах от Смолика, пронеслись белые фигуры серапионов, капитан увидел неподвижную рожу одного из них, нечеловеческие глаза взглянули на Тео, а затем ущелье осталось позади.

Вскоре он опять ненадолго заснул, а проснувшись, увидел еще один исполинский о€рган – нечто среднее между почкой, желудочным мешком и сердцем, – висящий у дна широкого конуса. Пузырь уже почти пролетел мимо, и Тео вскочил, протирая глаза. Там, на дне, было несколько человеческих фигурок, они кланялись и, кажется, танцевали вокруг почки, выполняя какой-то ритуал, – все это слишком быстро исчезло из вида, чтобы Смолик успел разглядеть подробности.

Он сел на квадрат, поразмыслил и нарисовал в воздухе перед собой плоскую фигуру. За пальцем возник и тут же истлел синеватый искрящийся след. Капитан стал водить рукой быстрее, еще быстрее, пока не добился того, что перед лицом повис мерцающий овал.

– Вот так? – спросил он сам у себя. В наполняющей пузырь субстанции слова звучали необычно, коротко: с бульканьем выскочив изо рта, мгновенно улетали куда-то, тут же стихая.

– Мы очень быстро летим, – продолжал он. – Очень. И движемся вдоль большого вытянутого круга, то есть овала. Что это значит? Гвалта... а дальше? Бескайское море, Тхай и Грош, правильно? Потом – поворот, и вот где-то вверху проносится Эрзац. Что еще? Завихрение... о, Великая Канструкта! Выходит, Источник Облаков находился под Завихрением на северном конце Груэр-Конгруэра! Вот как... любопытно. И дальше, дальше... ну да, потом над нами Гельштат. Там была эта мускулистая почка, удивительная и мерзкая... или удивительно мерзкая? Потом серапионы – то есть Оглое море над нами – и вот он, таинственный Прадеш! – Капитан надолго замолчал, устало прикрыв глаза, наконец спросил у меча: – А ты чем питаешься, мой разговорчивый некрофил? Должно быть, кровью убитых тобою врагов? Потерпи, как только выдастся случай, я убью кого-нибудь – тобой и для тебя. Предпочитаешь кровь девственниц, могучих воинов, невинных детей или мудрых старцев? Папочка обеспечит тебя всем, чем пожелаешь, – и чьи-нибудь кишки на десерт. – Тео похлопал себя по животу. – Ну-ну, от голода в голову лезут кровожадные мысли. Надо поспать. Есть хочется все сильнее, и еще... В конце концов и чудеса становятся скучными!

* * *

Выставив голову из дыры, Уги-Уги посмотрел в провал. Там плескалось желтое световое озеро, на поверхности которого лениво парили, описывая круги, около десятка пауногов. Глаза монарха тут же заслезились от бьющего снизу света, в голове загудело. Уже давно желтое сияние постепенно просачивалось под череп и разъедало мозг, покрывая его медленно вспухающими и лопающимися пузырями. А если монарх выглядывал в провал, то его словно били по затылку пыльным мешком с гношилем: столб света начинал извиваться, все плыло, гудение в голове становилось надсадным, а в окружающем пространстве, затянутом бледной дымкой, появлялись щели, сквозь которые заглядывали чьи-то нечеловеческие глаза.

Все же Уги-Уги некоторое время оставался в той же позе, хотя смотрел не на озеро кипящего света и пауногов. Под отверстием, из которого он выглядывал, протянулась открытая галерея, узкая и полутемная, обрамленная свисающими вдоль склона толстыми желейными корнями. На галерее этой находились люди.

Не безкуни – с ними толстяку приходилось сталкиваться уже трижды, их сразу можно было узнать по дерганым жестам. Нет, внизу были обычные люди.