Бешеные горы

— Сказал, что ему дали перевезти баллон в Питер и хорошо за это заплатили. А он поручил племяннику. Это все, что он знает.

— А кто дал ему баллон? — спросила Алиса. — Алихан?

— Нет, — сказал Резван, — какой-то Иса.

— Что за Иса? — оживился Борман.

— Боевик, — не побаловал подробностями Резван. — Сам приходит неизвестно откуда, сам звонит, номер телефона приказывает удалять.

— Профи, — сказал Борман.

— Угу, — кивнул Резван.

— А что за названия перечислял Дауд? — спросила Алиса.

Резван взглянул на нее: внимательная. Даже в чужом языке разобрала то, что ей нужно.

— Это деревня, откуда родом Иса, — ответил он.

— Далеко отсюда? — спросила Алиса.

— Не очень…

— Надо ехать!

— Какой смысл? — возразил Резван. — Он мог не появляться там много лет.

— Надо ехать, — твердо повторила Алиса. — Сейчас сгодится любая зацепка. Поговорим с его родными.

— У него родных весь аул, — усмехнулся Резван. — А нас всего трое. Как думаешь, полчаса мы проживем?

— Надо вызвать подмогу, — не уступила Алиса. — Пусть Орловский вышлет вертолет.

— Ну! — усмехнулся Резван. — Еще авианосец вызови.

Алиса, смерив его уничтожающим взглядом, резко повернулась к Борману.

— А ты что молчишь?

Борман не молчал, он усиленно думал — и принимал ответственное решение.

— Наверное, надо ехать…

— Наверное?! — взорвалась Алиса. — И ты туда же. Да у нас больше ничего нет, кроме этой деревни! Бросим эту ниточку — все пропало, как вы не понимаете!

— Что, прямо сейчас? — спросил Борман. — Ночью что мы там узнаем? Хотя бы дня дождемся…

— Некогда ждать! — прорычала Алиса. — Дорога каждая минута. Дауд может их предупредить, и тогда мы точно никогда никого не найдем…

— Едем! — решился Борман. — Резван, давай в… куда там?

— В Хала-Юрт, — обреченно сказал Резван.

— Вот-вот. Давай в Хала-Юрт.

Резван только головой покачал:

— Ну вы… неудержимые.

Глава 30

Очнулся Глеб от порыва свежего ветра, мягко веющего в лицо. Он вздохнул глубже, открыл глаза, но почему-то перед ним по-прежнему стояла темнота, пронизанная белыми точками. Он понял, что это не темнота, а ночное небо, испещренное звездами. А вслед за тем прямо возле него прогремела автоматная очередь, — и он невольно вскочил, ошеломленный этим звуком.

— Лежи!

Сильная рука прижала его к земле. Вернее, к ребристой поверхности скалы, на которой он лежал.

Наконец сознание вернулось полностью, и Бурый в свете луны разобрал, что лежит рядом с Калмыком, который ведет огонь по затаившемуся неподалеку противнику. Значит, все продолжается, понял Бурый! Калмык оставил «Ниву» на повороте, встащил его на скалу, метра на два над землей, и принял бой с превосходящими силами противника. Хотя мог бы быть уже далеко отсюда, в полной безопасности.

«Дурак, — подумал Глеб, — почему не бросил меня?»

Но при этом у него в горле стало горячо, и глаза на минуту застлало туманом. Не от ветра ли?

— Где мы? — спросил он, нашаривая свой автомат.

— Там же, — отозвался Калмык, стреляя в сторону автоматной вспышки слева. Стрелял он очень коротко — экономил патроны. Два патрона на очередь, не больше.

Глеб вынул из своего автомата рожок, взвесил на ладони — едва ли есть половина. Вставил рожок обратно, начал высматривать цель. Залегли они почти возле самой дороги. Впереди одиноко белела брошенная «Нива»: Калмык, проскочив поворот, поставил ее поперек дороги, создав что-то вроде баррикады. Но что толку? Боевики, рассыпавшись среди камней на обочинах, подбирались со всех сторон, прекрасно зная, что беглецам от них не уйти.

— Сколько их тут? — спросил Бурый.

— Да десятка полтора, — отозвался Калмык.

— Многовато…

— Эй, русские, сдавайтесь! — закричали в этот момент снизу. — Мы вас не будем сразу убивать!

Бурый, приложив «калаш» к плечу, огрызнулся тремя пулями на голос — тот сразу стих.

В ответ ударили автоматы боевиков, осыпали беглецов каменным крошевом. Бурый вжался лицом в скалу, больше всего жалея о недостатке патронов. Им бы сейчас рожков десять да пяток гранат — могли бы держаться хоть сутки. А так и часа не протянут. И на том все кончится.

— Уходи, — сказал он Калмыку. — Я прикрою.

— Нет, — отрезал старлей.

— Я приказываю, — повысил голос Бурый.

— Нет, — снова повторил Калмык.

Бурый понял, что спорить бесполезно. Разве что пристрелить его за невыполнение приказа? Ну так это и без него сделают, недолго осталось. Черт, как обидно! Судя по дороге, где-то неподалеку должна проходить трасса. На ней они могли бы спастись. Чуть-чуть не дотянули. И приходится пропадать в этих горах.

Внизу мелькнула чья-то тень — боевики неуклонно подкрадывались к беглецам, обкладывая из тесным полукольцом. Бурый выстрелил по тени, Калмык ударил по второй. Но ответный огонь снова заставил их вжаться в камень, проклиная свое бессилие.

Пули ложились совсем рядом: боевики теряли терпение. Скоро они подкрадутся и бросятся в атаку. И даже нечем отбиться, патроны на исходе. Есть, правда, ножи, но это слабый аргумент против пуль. Значит, остается одно: умереть. Потому что возвращаться назад, в сарай, Бурый не собирался. Да и Калмык наверняка тоже.