Бешеные горы

Эту ночь Мурад провел без сна. Он все время молился и, молясь, посматривал на мобильник: не зазвонит ли? Мобильный не звонил, и Мураду стало ясно: что-то произошло. Но что? То, о чем он с такой надеждой думал все последнее время, или… Он ломал голову, перебирая в уме возможные варианты того, что должно было случиться в далекой Москве. Он все так тщательно подготовил. Выбранный им человек был самым надежным из всех возможных кандидатов. Его внедрили в Москву давно, когда он был еще юношей. Он отслужил службу в русской армии, завоевал доверие русских и сумел устроиться работать на одну из самых ключевых точек столицы. И сохранил при этом верность своей вере и лично ему, Мураду, своему духовному отцу. Он не отступит, не пожалеет своей жизни и довершит начатое. В этом Мурад не сомневался. Вот только — получится ли у него? Врагов много, и все они будут вести охоту за ним. Правда, Мурад позаботился о том, чтобы получше запутать следы. Эти русские — хорошие охотники, но они слишком самоуверенны. И на этом строился расчет Мурада. Он верил, что все сделал правильно, и к тому же Аллах был на его стороне. Но почему тогда не звонит телефон?

Мурад сидел в оцепенении в старой сакле, в которой давно никто не жил и в которой сквозь дыры в крыше виднелось небо. Как здесь жили эти люди, его предки? Невозможно понять. Мурад брезгливо косился вокруг, на обшарпанные стены, на земляной пол, и думал о том, что скоро он будет сидеть во дворце, среди золота и хрусталя, и прислуживать ему будут прекрасные юноши, а услаждать взор — прекрасные девушки. Вот только дождаться бы звонка…

Когда ближе к полудню раздалась резкая трель телефона, Мурад вздрогнул и не сразу взял трубку. Ему вдруг отчего-то сделалось страшно, и он почувствовал, как его руки мелко дрожат. Плохой знак! Так он может потерять лицо, а это недопустимо для мудрого, уважаемого человека. Он не может волноваться. Он совершил великий подвиг и сейчас получит должное воздаяние за свои труды.

Мурад вздохнул, выдохнул, взял трубку.

— Слушаю вас, — проговорил он со всем возможным достоинством.

— Где Иса? — перебил его нетерпеливый, хриплый голос Джамаль-шейха.

Мурад растерялся.

— Сейчас позову, уважаемый шейх… — пролепетал он как самый настоящий слуга.

— Быстро! — потребовал шейх.

Мурад положил телефон, вышел во двор.

— Иса, — позвал он, чувствуя, что голос его дрожит, а ноги почему-то отказываются держать тело. Не от бессонной ли ночи?

Иса, сидевший со своими товарищами неподалеку, вошел в дом.

— Слушаю, уважаемый.

— Тебя шейх к телефону, — сказал Мурад и торопливо сел, почти упал, на свое место.

Иса взял трубку, почтительно поднес к уху.

— Иса слушает…

Он какое-то время смотрел в окно, молча кивая, затем глаза его медленно переместились и остановились на Мураде. Тот вздрогнул, а затем замер под этим взглядом, как загипнотизированный кролик…

Через минуту дверь сакли толчком открылась, из нее вышел Иса. В одной руке он держал нож, в другой — отрезанную голову Мурада.

Оба его товарища вскочили, недоуменно глядя на голову, сочившуюся алой кровью.

Иса с порога швырнул ее через весь двор в угол, где ее, завизжав, принялись обнюхивать собаки. Сидевший на лавке белобородый старик только равнодушно покосился, но даже не моргнул при этом.

— Заберите тело, бросим его в ущелье, на съедение шакалам, — громко и гордо объявил Иса. — И пускай он вечно горит в аду, шайтан!

Эпилог

Генерал Артемов еще раз пожал всем руки, не поленившись обойти все три постели, на которых, забинтованные кто где, лежали в ряд Бурый, Борман и Калмык.

— Ну, поправляйтесь, — сказал генерал на прощание. — Молодцы!

— А что, товарищ генерал, — спросил Борман, — президент нам ничего не просил передать?

— Упаси бог, — испугался Артемов. — Президент вообще ничего от этом не знает. А то всем досталось бы на орехи… Ладно, мне пора. Об остальном поговорим когда поправитесь.

Он махнул рукой и вышел из палаты, сопровождаемый майором Плетневым, который, оставив свою обычную сдержанность, лихо подмигнул спецназовцам: орлы!

— А вот интересно, — сказал Борман, когда дверь за высоким начальством закрылась, — мы всех спасли, а президенту об этом даже сказать боятся. Отчего так? Может, он нам спасибо приехал бы сказать, медальку там дал, премию выписал…

У него была забинтована голова, и он лежал точно в чепчике из белоснежной марли. Ни дать ни взять грудничок с небритыми щеками.

— Он тебе выпишет, — ответил Бурый, — по первое число, по второе и третье…

— Но почему так? — с патетической ноткой в голосе возмутился Борман.

— Потому что плохо работаем, вот почему, — вздохнул Глеб.

— Плохо? — в один голос воскликнули Борман и Калмык.

— Очень плохо, — подтвердил Бурый. — Мы должны были найти, перехватить вирус как минимум до начала матча. А мы все время плелись в хвосте событий. Еле успели в последний момент…

Он замолчал, поморщившись от боли. Пуля Рината задела его правый бок, правда ничего серьезно не повредив. Но все равно было неприятно, как будто в боку сидело жало шершня и все время напоминало о себе едкой, свербящей болью.