Бешеные коровы

Зато мужчины обладали генетической предрасположенностью часами стоять у открытой дверцы холодильника и смотреть внутрь пристальным взглядом, ожидая, что там что-нибудь материализуется, делать дырки в пакетах с хлебом, сморкаться, стоя в душе, и ковыряться в носу, стоя в пробках, настаивать на том, что они будут сами вести машину по дороге на вечеринку с алкоголем, а потом в конце нее заявлять, что вам лучше самой сесть за руль. Они также считают, что положение стрелки счетчика топлива на уровне «пусто» означает, что они могут проехать еще десять километров… и могут не оставить никакой записки о вечной любви на подушке после романтической ночи ни с чем не сравнимой страсти. Мэдди отказывалась принимать это на свой счет.

Вместо этого она решила его отыскать. Это оказалось нетрудно. Тщательный осмотр его стола помог найти тисненное золотом приглашение на коктейль к сотруднику Королевского общества по исследованию почв в Хайгроув-хаус. Алексу, более популярному, чем престолонаследник, не требовалось это приглашение в качестве пропуска. Мэдди оставалось лишь нарядиться в какое-нибудь из отказных платьев его бывшей жены, выбелить из приглашения инициалы Алекса и добавить туда свою собственную подпись. После внесенных корректив на приглашении значилось: «Мэдлин Дрейк». С внезапным потрясением Мэдди поняла, что ей нравится это сочетание. Теперь надо сесть на поезд, идущий в Котсуолдс.

Тяжелые испытания последнего месяца изменили ее настолько, что она начала понимать, что мужчины никогда не изменятся. Она подняла с пола брошенную одежду Алекса и с нежностью ее сложила. Ее мать всегда говорила: «Лучше тот черт, что тебе знаком, чем тот, кого ты совсем не знаешь».

Мэдди перестелила кровать, и теперь ей хотелось только одного: остаться в ней вместе с ним. Неужели это желание такое плохое? Она же просто хочет наладить отношения с отцом своего ребенка! Эрика Джонг написала целую книгу «Страх полета» о том, как набраться мужества и оборвать отношения… Ну что ж, книгу Мэдди можно будет назвать «Страх приземления», и там будет говориться об иррациональном страхе перед витьем собственного гнезда и приобретением навыков приготовления «пастушьего» пирога. Прошлой ночью Алекс практически сказал, что им стоит пожениться.

— Ты пошутил? — спросила она у его фотографии на членском билете фитнес-клуба, выуженном из недр его одежды. Однако мужчины никогда не шутят со словом на букву «Б». Или все-таки шутят?

Впервые в жизни Мэдди признала тот факт, что ей нужен мужчина. Она хотела разговаривать о себе, используя местоимения во множественном числе: мы делали это, мы видели то. Она хотела быть первой в чьем-либо списке номеров со скоростным набором. Она хотела, чтобы за ней кто-нибудь ухаживал, мог спеть с ней вместе припев «У меня есть ты, детка», смеялся над ее шутками. Черт возьми! Девушка не может целовать свои собственные веки. Так думала женщина, истосковавшаяся по обыкновенной жизни. Пора было провозглашать Декларацию Зависимости.

Да, она, конечно, понимала, что выживет и без него, но боже мой, как она устала от выживания! Вся беда женщины, живущей в конце двадцатого столетия, как она сообщила зубной пасте, которой он украсил зеркало в своей ванной, состоит в том, что ей все время приходится быть сильной. Она умеет отбиваться от грабителей, менять сгоревшие электропробки в ночи и колесо машины под проливным дождем. Еще немного такого равенства — и Мэдди рискует оказаться в полном одиночестве.

Алекс станет для нее человеческим аналогом поддерживающего бюстгальтера: будет приподнимать, поддерживать и делать ее выше и лучше в ее глазах и глазах окружающих.

Снимая остатки пены для бритья с раковины, она уткнулась лицом в его халат и вдохнула. Алекс был уязвимым местом в ее сердце, которое она долгие месяцы пыталась оберегать. Как она по нему скучала! «Любовь со второго взгляда», — задумчиво бормотала она, смывая круги от чашек чая с его прикроватного столика. Что за чудная вещь для сбережения сил матери-одиночки с высоким сексуальным потенциалом! Если бы не чудесные бюстгальтеры от Маркс и Спенсер, то у Мэдди не было бы никакого секса и по сей день. По быстрым подсчетам на пальцах у Мэдди получилось больше девяти месяцев. При одной только мысли об обнаженном Алексе у нее начиналось такое обильное слюноотделение, что ей в пору было идти под душ. Но на этот раз дело не только в этом. Все было гораздо серьезнее. И она больше не позволит ему снова сбежать от них.

Воображение взяло верх над здравым смыслом, и Мэдди собрала в раковину все тарелки с окаменевшими остатками еды, натянула резиновые перчатки и простила Алексу все его слабости и ошибки. Расправив свои атлетические плечи, она отмахнулась от любимого предостережения матери, второго после наказа не брать в рот ничего, что не было предварительно очищено: все начинается, когда ты тонешь в его руках, а заканчивается, когда твои руки погружаются в его кухонную раковину.

Мэдди проглотила свою принципиальность так же легко, как до этого ликер из спермы Алекса.