Бешеные коровы

— Детка, я только что родила ребенка. Сейчас я не могу управлять даже собственным мочевым пузырем.

Энтузиазм померк. «Хорошо пошло», — подумала Мэдди. Устраивая поудобнее маленькое горячее тельце малыша, она поздравила саму себя с успехом. «Харродз» был первым местом, куда она отправилась после рождения Джека. Ее мозг долго находился в спячке и подвергался яростной атаке гормонов, но теперь он медленно возвращался к жизни. Мэдди расправила плечи, отобрала у растерявшейся продавщицы тестер с духами, направила пульверизатор на шею… и, только щедро оросив себя, поняла, что это не духи, а крем для рук. Размазывая по себе толстый слой пены, напоминавшей клочковатую белую бороду, Мэдди направилась нетвердыми шагами невыспавшегося человека в сторону гастронома. «Боже мой, — думала она, — ну кто еще умеет так развлекаться?»

Лабиринт Хэмптон-Корта казался детской забавой по сравнению с «Харродз». Мэдди в замешательстве обогнула Эйфелеву башню из фруктов всяких видов — в желе, сахаре и коньяке, обелиски из причудливых бисквитов и хлебцев. Она пробежалась по всему этому великолепию жадным взором и выбрала свою скромную упаковку чернослива.

Мэдди присоединилась к покупателям с их тележками, стоявшими в хвосте очереди, напоминавшей удава-констриктора. Его голова угадывалась где-то около касс. Мэдди поправляла резинку своих потрясающе сексуальных трусиков, которые легко могли стать тентом над местом собрания секты возрожденцев, когда почувствовала, что ей на ногу что-то капает. Она с подозрением осмотрела чучела гусей и шотландских куропаток, свисавших с керамического потолка. Лишь спустя пару минут она поняла, что капает с ее собственной груди. На ткани образовалось мокрое пятно, сквозь которое пробивался настоящий молочный гейзер. На нее начинали глазеть окружающие. Она стала похожа на беженку со страниц «Экзорсиста». Мэдди казалось, что у нее сейчас закружится голова, и все перед глазами подернулось молочной пеленой.

— Э… небольшие расхождения в вопросах спроса и предложения, — попыталась она объясниться перед мужчинами в костюмах в тоненькую полоску, которые, откашливаясь, боком ретировались в другие очереди.

«Красота, твою мать, — адресовала свои мысли Мэдди мрачному стаду пингвинов во фраках, рекламирующих отдел замороженной продукции. — У меня недержание с одного конца и запор с другого!» Ее мокрые соски начали пульсировать, и она с трудом вспомнила совет акушерок носить с собой замороженную фасоль. Быстро выкопав упаковку «Бердз-ай», она запихала ее себе в бюстгальтер. «Нет, такая смекалка дана не каждому! Как все-таки трудно все удерживать в памяти! — философствовала Мэдди. — Осталось теперь найти еще одну чертову упаковку, пока…»

Магазин закрывался раньше обычного, и покупатели со своими тележками продвигались к кассам с грацией и целеустремленностью иракских танков на маневрах. Внезапно до Мэдди докатилась волна человеческого напряжения, и она услышала женский крик: «Держите вора! Моя сумочка!»

Мэдди споткнулась в толпе, резкий рывок разбудил Джека, который сначала захныкал от испуга, а затем разразился громогласным воплем. От его криков молоко потекло еще сильнее, и матку стиснул очередной спазм. Вторая грудь, из сочувствия, тоже стала истекать молоком. Она должна была покормить ребенка. Ей представилось, что вокруг нее распростерлась Сахара с ее нестерпимой жаждой и зноем, образовав особенную климатическую зону. Все ее тело и лицо покрылись потом. Мэдди сковала паника, она с трудом удерживала равновесие, а толпа увлекала ее в неправильном направлении. Стараясь защитить маленькую головку Джека одной рукой и расчищая себе путь другой, Мэдди устремилась к выходу. Вылетев в фойе, она опустилась на пятнистые мраморные ступени, сжала зубы и вложила нежный сосок в рот Джеку, который тут же впился в него хваткой электрической точилки для карандашей.

— Мадам! — Вывернутые и топорщащиеся во все стороны щетки эполет портье подрагивали от негодования. — В торговом комплексе «Харродз» существуют строгие требования к одежде посетителей.

Мэдди успела стать экспертом по части кормления грудью. В этот момент она внезапно увидела себя глазами этого портье: мокрые пятна от молока, серый бюстгальтер для кормления, который так же вызывал интерес и привлекал внимание, как и ортопедический ботинок.

— В лактации это самое неприятное, — улыбнулась она, извиняясь. — Твоей одежде постоянно наносится непоправимый урон.

Портье смотрел на нее пустым, ничего не выражающим взглядом.

— Требования в основном касаются того, что посетители должны оставаться одетыми. Ближайшая дамская комната находится на первом этаже.

— В ближайшей дамской комнате просят целый фунт за то, чтобы просто пописать. Кроме того, — добавила она, — ты бы сам захотел есть в туалете?

Портье выдвинул вперед свою недоразвитую челюсть.

— Политика магазина запрещает присутствие в нем неприлично одетых граждан.

Перед ней стоял молодой, с гонором, с назревающим прыщом на горбинке носа, обладатель набора вырождающихся генов.