Бешеный мир

Результат опыта мало что прояснил: с раствором ничего не произошло. Ни в холодном виде, ни после нагрева. В общем, если в канистре и правда был какой-то очиститель, использовать его требовалось только в лабораторных условиях. Либо в смеси с другими реактивами, которых в тайнике Рустама не обнаружилось.

По вполне очевидной причине «химия» интересовала Равиндера не так сильно, как географические карты и фотографии. Хорошенько занавесив окна в доме, где мы обосновались, пенджабец попросил у меня бензиновую лампу и принялся копаться в бумажном архиве Ходока. А пока он этим занимался, мы с Ананасом предали земле тело хозяина архива, решив не откладывать это трудоемкое, грязное дело наутро. Все равно, после такого суматошного дня у нас вряд ли получилось бы сразу лечь и заснуть. А монотонное, неспешное рытье могилы так или иначе успокаивало. В то время, как утром могло случится всякое. И если нам вдруг опять придется удирать от врага по полям и перелескам, не хотелось бы делать это со столь увесистым балластом в багажнике.

Хоронить мертвеца в заросшем саду было удобно. Слой разрыхляемого здесь годами чернозема все еще оставалась глубоким и мягким. И когда мы докопались наконец до плотной глины, могила была почти готова. Но едва мы стали выбирать из нее последний штык, как к нам из дома прибежал Равиндер.

Сингха буквально трясло от волнения – состояние, в котором мы его еще ни разу не наблюдали. Даже в пылу сражения он сохранял завидное для вчерашнего юноши хладнокровие. А сейчас в, казалось бы, спокойной обстановке, оно вдруг ему изменило.

– Господин Степан! Господин Панкрат! – выпалил он, склоняясь над могилой, в которой мы орудовали лопатами. – Бумаги, которые мы раздобыли!.. Вам надо срочно на них взглянуть!

– Да видели мы эти карты со значками, – отозвался я, хотя и чуял, что вряд ли пенджабец станет волноваться понапрасну. – Полезная штука для того, кто идет в Москву, спору нет. Наверняка ты найдешь там много чего интересного. Только нам с Ананасом какой от всего этого прок?

– Я нашел среди фотографий такую же, как одна из тех, что есть у меня, – пояснил Сингх. И, проследив, как я удивленно отставил лопату, ошарашил меня новым открытием: – И еще там есть информация об одноруком поводыре, которого вы ищите.

Хочешь не хочешь, но похороны были приостановлены. И мы с Равиндером вернулись в хижину, дабы ознакомиться с его донельзя интригующими находками.

Насчет фотографии он малость ошибся – среди его снимков такой не было. Но – лишь потому, что ее копию не положили в конверт, что был подброшен семье Равиндера. Этот снимок было снят с другого ракурса. Такого, откуда уже можно было определить, что Шармила и дюжина окруживших ее поводырей находятся на террасе высотки у Красных ворот. И что крайний справа поводырь в свите Царицы Копателей – действительно белобрысый однорукий инвалид. Кадр был сделан с большего расстояния, чем тот, который мы видели. Зато на этом интересующий меня копатель был ничем не заслонен, и мы смогли отчетливо его рассмотреть.

– И правда, всего одна клешня у блондинчика, – заметил Ананас, который в прошлый раз усомнился в моей догадке. – А что за знаки нарисованы над головами у него и у остальных? Вроде как буквы, только не у всех.

– Это греческий алфавит, – сказал я. – Шармила вполне логично получила знак Альфа, а остальные вроде бы розданы в полном беспорядке. Но это только на первый взгляд. В действительности человек, который промаркировал всю их компанию, присваивал им символы не сам. Он явно сверялся с неким документом, где эти персоны фигурируют под такими же символами. Просто здесь они выстроились не в том порядке, в каком их имена занесены в тот документ.

– Ваша теория, господин Степан, подтверждается тем, что мы не видим на фото поводырей Бета, Эпсилон, Дзета, Йота и Ню, – отметил Равиндер. – Зато мы видим Кси, Омикрон, Тау, Фи и Пси. Но их бы тут не было, если бы человек, что присваивал им символы, делал это по алфавиту.

– И какая из греческих букв пишется как «о»? – осведомился Панкрат, ткнув пальцем в символ над головой однорукого.

– Омикрон, – уточнил Сингх. – По логике, чем ближе символ к Альфа, тем важнее помеченная им фигура. Так что рейтинг вашего инвалида среди высших поводырей, кажется, не слишком высок.

– Тетрадь! – спохватился я. – Тетрадь и карты! Раз это фото здесь присутствует, значит, по идее, мы найдем упоминание об Омикроне в других документах архива. И не только о нем, но и об остальных промаркированных поводырях включая Шармилу. Символы! Именно они связывают изображения на фото с картами и тетрадными записями.

– Действительно, в тетради есть раздел, где буквы греческого алфавита написаны рядом с географическими координатами, – подтвердил сикх. – Только этих координат там слишком много. Их поиск на картах займет какое-то время.

– Попробуй найти все, что удастся, хотя бы на Альфу и Омикрона, – попросил я. – А мы с Ананасом пойдем и закончим то, что начали. Негоже оставлять мертвеца до утра на краю вырытой могилы…