Бешеный прапорщик. Части 1-17

   - Те, которые на станции, столько же со мной и ваш, господин капитан, личный эскорт, бьющий баклуши во-он там, возле депо. Всего - полсотни бойцов.

   - Не переживай, скоро я тебе их верну. Анатолий Николаевич, сколько у Вас?

   - Примерно столько же, сорок восемь человек. - Пепеляев на секунду задумывается. - И еще восьмеро в экипаже броневагона пулеметчиками.

   - Хорошо, на каждую станцию отправим по роте из сводно-добровольческого батальона. И одну - на блок-посты на въездах в город... Блок-пост, Анатолий Николаевич, это укрепленный контрольно-пропускной пункт на въезде в город. Конкретно в наших условиях - хорошо оборудованные позиции для двух-трех пулеметов и пары взводов пехоты. И оборудовать их надо прямо сейчас. Силами Мехонинского батальона... Кстати, пойдемте посмотрим, как у них дела...

   Поручик смог сделать всё необходимое для превращения толпы людей, еще час назад бывших пленными в подобие воинского подразделения. Две роты уже получили трофейные винтовки, и теперь часть бойцов, наверное, уже слопавшая свою пайку, сидя вдоль складских стен, осваивалась с 98-ми маузерами, часть еще азартно "воевала" с консервными банками. Третья рота под руководством своего новоиспеченного командира только заканчивала вооружаться и должна была прибыть с минуты на минуту. Обычная, несколько суетная картина жизни обычного батальона. Если не принимать во внимание не совсем исправную форму, отсутствие фуражек, трофейные ремни с подсумками и прочие мелочи, сурово караемые на каждом строевом смотре. Зато по отрывкам разговоров, поведению было видно, что это уже не пленные, а солдаты. Или очень стремящиеся ими быть.

   Командный состав в это время, оккупировав закуток между штабелями шпал, занимался рукоделием. Неизвестно где найденная катушка черных ниток с иголкой, огрызок химического карандаша, кусок брезента, - и на плечах Мехонина уже прочно обосновались погоны поручика, а прапор, сидящий рядом, заканчивает пришивать свои. И то, что просвет вышит грубыми и кривыми стежками, а звездочки нарисованы, ничего не меняет.

   Завидев нас, поручик встает и докладывает уже гораздо более уверенным тоном, нежели полчаса назад:

   - Господин капитан, батальон заканчивает подготовку к боевым действиям. Через десять минут последний взвод получит оружие. Все нижние чины накормлены... Я взял на себя смелость отдать приказание реквизировать в одном из вагонов и раздать трофейную амуницию. Так как ремней у нас в лагере не было.

   - И правильно сделали, Андрей Андреевич. - Одобряю самоуправство, не в карманах же бойцам патроны таскать. - Если наткнетесь еще на что-то нужное, забирайте без тени сомнения. Не думаю, что интенданты и с одной, и с другой стороны будут искать пропавшее имущество.

   А еще говорят, что совпадений не бывает! Буквально через пару секунд с воплем "Вашбродь!" к нам заворачивает долговязый боец с восторженным выражением хитрющих глаз. Завидев высокое начальство, резко тормозит, затем вспоминает, что он теперь солдат расейской армии и, приложив руку к видавшей гораздо лучшие времена фуражке, выдает:

   - Ваше благородие, дозвольте обратиться до их благородия поручика Мехонина по срочному... и секретному делу!

   - И что за такое секретное дело у тебя?

   Хитрюга делает вид, что мнется, не зная, как сказать, потом всё же "раскалывается":

   - Там эта... звиняйте, Вашбродь, хлопцы до ветру побегли... ну и эта... в ешалоне, што на предпоследних путях стоить два вагона с сапогами нашли...

   - Андрей Андреевич, командуйте. Повзводно, без паники и отрыва от основной деятельности. - Под дружный смех присутствующих выдаю очередное указание. - По готовности батальона к бою - вестового с докладом ко мне. А также прапорщика-артиллериста и пятерых бойцов, что я к Вам отослал...

   Судя по минутной стрелке, отведенные отцом Павлом полчаса на сборы инициативной группы истекли, поэтому быстрым шагом, местами переходящим в очень быстрый, перемещаюсь к въезду на станцию. Там из интересующих персон пока никого, так что можно перевести дыхание и перекурить. В прямом и переносном смысле...

   Но недолго, едва успеваю докурить папиросу, мысленно кляня всяких там гражданских шпаков за расхлябанность, как из-за поворота появляются две пролетки, и "пролетев" оставшееся расстояние с максимальной для этого вида транспорта черепашьей скоростью, останавливаются шагах в десяти от меня. М-да, таким худющим лошадкам везти четверых, не считая хозяина, - настоящий подвиг, немудрено, что задержались. Из экипажей вылезает разношерстная компания и, возглавляемая священником, приближается ко мне. Почти все одеты в тужурки и мундиры своих ведомств, только два немолодых господина в цивильном, но почему-то мне кажется, что когда-то давно оба давали клятву Гиппократа. Так оно и оказалось, Иван Викентьевич Студзинский действительно раньше служил земским врачом, а Болеслав Станиславович Яблоновский был провизором в аптеке купца Подлишевского, с приходом немцев оба занялись частной практикой.