Бешеный прапорщик. Части 1-18

Командный состав в это время, оккупировав закуток между штабелями шпал, занимался рукоделием. Неизвестно где найденная катушка черных ниток с иголкой, огрызок химического карандаша, кусок брезента, – и на плечах Мехонина уже прочно обосновались погоны поручика, а прапор, сидящий рядом, заканчивает пришивать свои. И то, что просвет вышит грубыми и кривыми стежками, а звездочки нарисованы, ничего не меняет.

Завидев нас, поручик встает и докладывает уже гораздо более уверенным тоном, нежели полчаса назад:

– Господин капитан, батальон заканчивает подготовку к боевым действиям. Через десять минут последний взвод получит оружие. Все нижние чины накормлены… Я взял на себя смелость отдать приказание реквизировать в одном из вагонов и раздать трофейную амуницию. Так как ремней у нас в лагере не было.

– И правильно сделали, Андрей Андреевич. – Одобряю самоуправство, не в карманах же бойцам патроны таскать. – Если наткнетесь еще на что-то нужное, забирайте без тени сомнения. Не думаю, что интенданты и с одной, и с другой стороны будут искать пропавшее имущество.

А еще говорят, что совпадений не бывает! Буквально через пару секунд с воплем «Вашбродь!» к нам заворачивает долговязый боец с восторженным выражением хитрющих глаз. Завидев высокое начальство, резко тормозит, затем вспоминает, что он теперь солдат расейской армии и, приложив руку к видавшей гораздо лучшие времена фуражке, выдает:

– Ваше благородие, дозвольте обратиться до их благородия поручика Мехонина по срочному… и секретному делу!

– И что за такое секретное дело у тебя?

Хитрюга делает вид, что мнется, не зная, как сказать, потом всё же «раскалывается»:

– Там эта… звиняйте, Вашбродь, хлопцы до ветру побегли… ну и эта… в ешалоне, што на предпоследних путях стоить два вагона с сапогами нашли…

– Андрей Андреевич, командуйте. Повзводно, без паники и отрыва от основной деятельности. – Под дружный смех присутствующих выдаю очередное указание. – По готовности батальона к бою – вестового с докладом ко мне. А также прапорщика-артиллериста и пятерых бойцов, что я к Вам отослал…

Судя по минутной стрелке, отведенные отцом Павлом полчаса на сборы инициативной группы истекли, поэтому быстрым шагом, местами переходящим в очень быстрый, перемещаюсь к въезду на станцию. Там из интересующих персон пока никого, так что можно перевести дыхание и перекурить. В прямом и переносном смысле…

Но недолго, едва успеваю докурить папиросу, мысленно кляня всяких там гражданских шпаков за расхлябанность, как из-за поворота появляются две пролетки, и «пролетев» оставшееся расстояние с максимальной для этого вида транспорта черепашьей скоростью, останавливаются шагах в десяти от меня. М-да, таким худющим лошадкам везти четверых, не считая хозяина, – настоящий подвиг, немудрено, что задержались. Из экипажей вылезает разношерстная компания и, возглавляемая священником, приближается ко мне. Почти все одеты в тужурки и мундиры своих ведомств, только два немолодых господина в цивильном, но почему-то мне кажется, что когда-то давно оба давали клятву Гиппократа. Так оно и оказалось, Иван Викентьевич Студзинский действительно раньше служил земским врачом, а Болеслав Станиславович Яблоновский был провизором в аптеке купца Подлишевского, с приходом немцев оба занялись частной практикой.

Рядом, стараясь выглядеть молодцевато, стоит сухопарый старичок со старомодными бакенбардами. Когда-то темно-синий, а сейчас какого-то неопределенного цвета мундир с двумя рядами пуговиц, на фуражке и в петлицах эмблемы Почтеля. Скрипучим голоском представляется бывшим начальником почтовой и телеграфной станции города Михаилом Ивановичем Рожановичем.

А вот дальше стоит интересная парочка. Господин в черном мундире МВД старого образца, на левой стороне которого красуется нагрудный знак в виде каски и двух топоров в венке.

– Брандмейстер городской пожарной команды Алексей Алексеевич Булкин. – Пожарный предвосхищает мой вопрос. – И поныне действующей.

– Понимаю, война войной, а пожары тушить всегда надо. И большая у Вас команда?

– Один линейный ход с насосом «Лангозипен», один рукавный, один багорный и четыре бочки. В наличии тридцать четыре человека… Раньше было больше, но многие эвакуировались.

Наступает черед следующего персонажа, наверное, самого колоритного в этой компании. Невысокий, поджарый, лет тридцати двух-тридцати пяти. Китель защитного цвета с черными шароварами, на плечах вместо погон синие витые шнуры, из-под которых торчит по три золотистых лычки. На груди какая-то латунная бляха, серебряная медалька на анненской ленте и… солдатский Георгий! Но самое главное отличие от остальных – шашка-драгунка в потертых ножнах, висящих на плечевой портупее!..

– Здравия желаю, Вашбродь, отделенный надзиратель арестного дома Круталевич… Прохор Петрович…

– Я смотрю, Прохор Петрович, что повоевать Вы успели.

– Точно так. Всю русско-японскую прошел.

– А шашка откуда?