Бешеный прапорщик. Части 1-21

Откладываю наши внутренние разборки на потом, ибо есть вполне обоснованные подозрения, что инициатива не поставить меня в известность о некоторых нюансах сценария встречи исходила не от генерала и академика, а от разгильдяя — ефрейтора и пиджака — майора, и по привычке командую водителю:

— Заводи!

Сидящий за рулем вохровец, ехидно улыбнувшись, но отвечая при этом исключительно по уставу: «Слушаюсь, Вашбродь», нажимает на педаль и, практически беззвучно и плавно набирая скорость, наш сухопутный «Наутилус» въезжает на территорию Института. Хотя, все же шума хватает. Полугусеничный руссо-балт, в который пересел барон Врангель, и санитарка с денщиком и багажом Великого Князя успешно громыхают и гудят на разные лады.

Михаила Александровича, его адъютанта и ординарца разместили в том же княжеском тереме, в котором ранее проживал генерал Келлер. Кстати, он и теперь занимал комнату по соседству с номером Великого Князя.

Последующие два дня пролетели в одно мгновение. Пока гости отдыхали с дороги и проходили углубленную диагностику, в кабинете Павлова мы уже, наверное, в сотый раз, оговаривали ход предстоящей беседы с Великим князем. Мы — это наша великолепная тройка попаданцев, ротмистр Воронцов, доктор Голубев, и, прибывший в качестве артиллерии особой мощности резерва главного командования, отец Александр. Правда, перед этим была проведена еще одна блиц-встреча, на которой его высоко- и просто превосходительство, старательно пряча улыбки «покаялись» в своем розыгрыше и торжественно поклялись «впредь согласовывать со мной свои планы», за что были милоситво мною прощены не отходя от… кофейного столика в кабинете.

Определенные наработки по ходу разговора уже были. За основу решили использовать моё раскрытие, которое, было сопряжено с использованием святой воды в качестве тестирования тогда еще прапорщика Гурова на предмет возможной связи с нечистой силой. Но помимо апелляции к высшим силам, в качестве убойных аргументов решили использовать малоизвестные факты из жизни семьи Романовых конца 19 — начала 20 века.

И здесь полностью реабилитировались за свое хулиганство и внесли неоценимый вклад ефрейтор Александров и майор Тимин. Первый, играя в «ЧГК» и обладая отменной памятью, хранил в памяти массу исторических фактов из различных источников, начиная от «СПИД-инфо» и заканчивая энциклопедией «Британика». А Тесла, обладая большим жизненным опытом и кругозором, с детства увлекался романами Пикуля, а начиная с проклинаемого периода «гласности» и до конца 90-х проштудировал, что называется «с карандашом», мемуары Великой Княгини Ольги Александровны и иных членов семьи Романовых и их близкого окружения. Вначале эти два знатока составили список интересных и даже, говоря современным языком, очень личных фактов, имеющих отношение к Михаилу Александровичу, а затем генерал Келлер, несколько лет бывший в свите его Императорского Величества и знавший придворный мир с изнанки, и ротмистр Воронцов, имеющий допуск к информации, поступавшей по линии жандармского Корпуса, попытались, используя метод бритвы Оккама, оставить в нем только ту информацию, которую можно было объяснить исключительно послезнанием. Определенную лепту внесли Павлов и доктор Голубев, ибо в академических и врачебных кругах постоянно циркулирует целое море сплетен и слухов в особенности о высокопоставленных особах.

Наконец, все было готово к решающему разговору. За это время Михаил Александрович успел поверить в возможности Института и даже пройти несколько лечебных процедур, которые несколько улучшили его состояние. В общем, говоря словами опять-таки одного Гайдаевского героя — «Клиент созрел».

Оставалась одна маленькая деталь — необходимость нейтрализовать излишне любопытных спутников Великого Князя, в особенности — ординарца. Но и здесь, Иван Петрович оказался на высоте. Найдя у господ Врангеля и Суконтона массу недугов, с которыми может справиться исключительно такой специфический раздел медицины, как винотерапия, он организовал им выдачу «препаратов» за счет заведения и без какого-либо ограничения. Оба барона с увлечением отдались процессу выздоровления, и посвящали этим процедурам практически все светлое время суток, иногда даже прихватывая и поздние вечерки.

Сегодня днем генерал Келлер, квартировавший рядом с Великим Князем, подтвердил, что необходимость открытого разговора назрела. Михаил Александрович, который отличался острым умом и длительное время жил в Европе, был поражен тем, что увидел и прочувствовал, и поэтому по вечерам стал задавать массу вопросов. Да и ко мне, как к спасителю его племянницы и боевому офицеру, захватившему в плен германского генерала, о котором ходило достаточно много слухов, у Великого Князя возник устойчивый интерес.