Бешеный прапорщик. Части 1-21

— А хто ж его ведает, Василь Иваныч? Хотя, как ты говоришь, прибабахов у него хватает… Ты-то хоть сам сюда вызвался ехать, а я… Знаешь, как сюды попал? Нет, то послухай мэнэ. Служил себе в своем родном 186-м Асландузском, к нам как-то раз дохтуры какие-то приехали, один из них мне пилюльку дал, мол, кашлять не будешь. Я и заснул, а проснулся уже в поезде. Хотел было бучу поднять, а мне прапорщик сопровождающий приказ за подписью аж командующего армией под нос тычет, мол, переведен ты, ефрейтор, в другое место… А Командир, когда ему представился, тогда еще смеялся, мол, Ковпак есть, осталось еще Чапаева, Жукова, Малиновского и ешо кого-то там найтить. Вот тебя он уже нашел.

— Да откель ему про меня знать? Я ж не персона какая важная, простой плотник… И зачем я ему сдался?

— Не знаю, то его дела странные. Тут, в батальоне, всё поначалу необычным казалось, а щас — ничего, уже пообвык.

— И што тут такого странного?

— Да много чего… То, што сюда попал, ешо ничего не значит. Вот, присягу Государю все давали, вроде и равны должны быть, а здесь покуда Обряд не прошел, будешь чужим. Гнобить, само собой, никто не будет, но и близко к себе не подпустят, будут за дитё малое считать, хоть и грудь вся в крестах и сам ты из себя весь герой.

— Да што за Обряд такой?..

— А должон кажный сходить через нейтралку и ганса в окопе одним ножом кончить и евонную винтовку забрать. Она-то его личным оружием опосля становится. Оно понятно, не один идешь, хлопцы рядом. Но горло режешь сам, и, если сплохуешь, могут и не успеть помочь. Ежели смог, ты — уже свой, за тебя весь батальон горой станет, любого порвут. Тока и сам будь любезен чуть шо, то ж самое сделать. И офицеры нам, — как братья старшие. Поначалу в диковинку было, шо никто из благородий на солдата не орет, рук не распускает. Потом тока докумекал, тут война другая, и офицер с простым солдатом должны друг друга с полувзгляда понимать, иначе — труба.

— И што, их благородия тоже Обряд проходили?

— А то як же ж! Вона, ротный наш, Сергей Дмитрич, пока не обучился всему наравне с солдатами, тока дневальными, считай, и командовал. А уж потом казаки его на ту сторону сводили. И другие — также… А вообще, у нас больше половины офицеров из нижних чинов вышли, сами лямку тянули. От хоть того же Котяру возьми. То бишь, прапорщика Ермошина. Полтора годика назад простым солдатом был. Глянулся чем-то Командиру, тот его к себе и взял. За етое время до зауряд-прапорщика дослужился. А недавно-сь экзамены в гимназии сдал, и — на тебе офицерские погоны.

— А пошто его Котярой зовут?

— Хлопцы казали, были они с Командиром как-то там… Ну, понимаешь, о чем я. И получилось, что патруль германский што-то заподозрил там, где они залегли, а шум поднимать нельзя было. Вот Федор тогда и выдал. Котом как заверещал и булыгой в кусты запустил. Ну, гансы и подумали, шо кошки там шуры-муры крутят. От с тех пор у него позывной «Кот».

— И нашто вам етии… как его… позывные, имен мало?

— На задании, когда вражина рядом, друг друга так называем — тихо и коротко. Я вот Сидом стал по имени своему, Боря Сомов — Бором, Мишка Пилютин — Усом, казаки с Первого Состава ну, те, шо с Командиром с самого начала начинали, так те вообще — Рэмба, Шварц, Зингер, Гор, Змей, Гунн.

— А с их благородиями тако же? Вроде, как не по уставу обращеньице-то.

— Так это на задании. Вот Остапец — Батя, это у него еще, когда он сотней погранцов командовал, прапорщик Горовой — Хим… Хто там ешо?.. Поручик Стефанов, он сейчас со своими под Питером, — Ян, таму, шо свою роту «янычарами» зовет…

— А у Командира вашенного какой позывной?

— Гур. Это от фамилии евонной. А так — Командиром и зовем… Хотя, есть у него ешо один позывной, но это — так… Ребята его промеж собой Бешеным зовут.

— Чего так?

— … Сам не видал, но в казарме гутарили… Как-то разведка возверталась с языком, да гансы заметили, тревогу подняли. Один казак остался отход прикрывать. А Командир их на нашей стороне ждал. Как узнал про это, говорит, мол, мы своих ни живых, ни мертвых не оставляем. Свистнул нескольких человек, взяли у местных окопников лопатки и — обратно к германцам. Отбили того казака, он контуженный оказался, и обратно приползли… Так ребята говорили, Командир, когда в окоп спрыгнул, с ног до головы в кровище был весь заляпанный. Лохматка, сапоги, руки, лицо… а глаза такие — смотреть страшно… Вот потому и стал Бешеным. За своих хоть перед германцем, хоть перед кем не отступится.

— А с виду — вежливый такой, веселый, улыбается всё время. Я было подумал, што и вояка он не очень штобы.

— Ага, ты наших поспрошай, они тебе много чего интересного расскажут. У него личный счет тока — под две сотни гансов. А веселый — так дочка у него недавно родилась, вот и улыбается.

— Это когда по чарке на ужин дали?