Бешеный прапорщик. Части 1-21

— Достаньте его из кармана и покажите мне!.. Вы не носите с собой жгут? Тогда что вы собрались накладывать?.. Веревку? Где вы ее возьмете?.. Пошлете кого-нибудь в ближайший дом?.. Пока ее будут искать, человек умрет!.. Почему?.. Потому, что кровотечение смешанное, повреждены и вены и артерия, примерно через сорок секунд наступит необратимая кровопотеря в организме!.. Где взять? А брючной ремень, или подтяжки вам на что? Или боитесь замараться, господа медикусы?!.. Дальше, пока вы накладывали жгут, человек потерял сознание, отсутствуют дыхание и сердечная деятельность! Быстрее, у вас три, максимум четыре минуты!!!.. Опять — почему?!.. Потому, что потом наступят необратимые изменения в мозге!.. Что делаем?!.. Как делается искусственное дыхание и непрямой массаж сердца?!.. Неправильно!.. Если у вас нет помощника, то — два вдоха на пятнадцать нажатий!.. Что еще забыли?.. Забыли упомянуть, что пострадавшему нужно расстегнуть одежду на груди, запрокинуть голову, подложить под шею какой-нибудь валик, очистить от посторонних предметов ротовую полость и во время вдохов зажимать нос!.. В общем, господа несостоявшиеся лекари, я очень разочарован будущим томской медицины!.. Вы отучились всего лишь полтора года, а у каждого на счету уже есть один умерший пациент!..

В общем, хоть после звонка приходится покинуть аудиторию, виртуальное поле боя остается за мной. Прощаюсь с отцом Димитрием и собираюсь откланяться, но возле гардероба меня ждет непредвиденная задержка…

— Господин капитан, разрешите обратиться! — У дверей меня дожидается тот самый гривастый хлюпик в очках.

— Слушаю Вас, молодой человек. — Хоть время и поджимает, даю юноше высказаться. — Остались еще какие-то вопросы?

— Только один… Могу ли я надеяться поступить к Вам добровольцем? — Парнишка выпаливает фразу и как-то даже слегка бледнеет, глядя на меня сквозь свои очки очень серьезными глазами. — Я знаю, Вы — капитан Гуров, командуете Первым отдельным Нарочанским батальоном, расквартированным в Москве…

— … Могу ли я узнать Ваше имя и откуда у Вас столь глубокие познания относительно моей персоны?

— Простите… Иван Пинягин, студент медицинского факультета…

— А вторая часть вопроса?

— Мой отец — купец 1-й гильдии, ходит в компаньонах с Федором Поликарповичем Сычевым… Он с академиком Павловым сошелся после того, как тот его сына излечил. Сейчас там завод строят, Федор Поликарпович сам долю взял и батюшку моего уговорил. Ездили они туда, с людьми интересными говорили, да и Вас там, в Институте, видели. А подробней инженер, который стройкой заведует, им рассказал, Александром Михайловичем, кажется, его зовут…

Так, вернусь домой, тестюшке дорогому пару ласковых обязательно скажу. Насчет того, кому и о чем надо хвастаться, а кому — нет.

— … Я, как шифровку на Ваших погонах увидел, сразу догадался… — Студент Ваня замолкает и ждет ответа на свой вопрос.

На первый взгляд — парнишка нормальный, во время диспута ни одной глупости не ляпнул. Но это — еще далеко не повод сразу в друзья его записывать.

— А о том, что у меня в батальоне особые требования к здоровью и физической крепости, Ваш батюшка не говорил?

— Господин капитан, Вы сегодня сказали о санитарах-вольноопределяющихся, вот я и решил… — Пинягин-младший аж краснеет от смущения и опаски быть неправильно понятым. — … Тем более, рассказывали о таких деталях, которые нам не преподают…

Ну да, ни диверса, ни штурмовика из него не выйдет, стать не та… А медпункт расширять всё же придется, народу вскоре будет вдвое больше. А у меня медиков — доктор Паша, пара стариков-фельдшеров и три медсестрички, включая Келлеровскую Зиночку…

— Хорошо, Иван…?..

— Алексеевич…

— Хорошо, Иван Алексеевич. Через недельку-другую будем ехать обратно, к тому времени решайте все вопросы и можете присоединиться к нам. Легкой жизни не обещаю, у меня и повара учатся без промаха стрелять. Пройдете испытательный срок, сдадите зачет у нашего доктора, и — добро пожаловать. Если нет, так и быть, расщедрюсь на обратный билет.

— Благодарю Вас, господин капитан! Разрешите идти? — Бедняга несколько комично для своего телосложения пытается вытянуться во-фрунт, улыбаясь, тем не менее, вполне довольно.

— Идите уж… господин вольноопределяющийся…

* * *

Второй день сидим в доставшихся нам меблирашках и ждем у моря погоды. А если точнее — прибытия нужного нам "каравана" из Курейки. Погоды мы уже дождались, хоть и не скажу, что очень уж холодно. Вот вчера, когда выскочили из вагона, единственной мыслью было побыстрее добраться до теплого местечка и спрятаться от очень пронизывающе-освежающей такой вьюги, моментально выдувающей тепло отовсюду. Несмотря на каких-то минус семнадцать. Поэтому, став на постой, тут же озадачились горячим самоваром, употребив перед тем по "сто грамм для сугреву". За ночь непогода утихла, растратив все силы на возведение свежих сугробов, и сейчас на улице очень даже неплохо. Прямо по Пушкину — "мороз и солнце, день чудесный", ветерка абсолютно никакого не чувствуется, дымы из печных труб поднимаются ровно и вертикально.