Бешеный прапорщик. Книги 1-9

– Так, фельдфебель, скажи-ка мне как тебя звать-величать. А то я об твое звание язык сломаю скоро.

– Дмитрием, Вашбродь.

– А по батюшке? – Ого, как бровки-то взлетели удивленно. Ничего, то ли еще будет. Чуйка внутри подсказывает, что отношения с ним будут не хуже, чем с Михалычем.

– Ивановичем… Вашбродь, а это зачем?

– А затем, что начинай привыкать к новым для тебя порядкам. У меня в подчинении два десятка казаков, среди них – вахмистр и несколько приказных. Так я их зову по именам, а они меня – Командиром. Это, – если рядом нет чужих. Для тебя и унтеров будет то же правило. Уяснил, Дмитрий Иванович? – Да, надо дать время человеку оклематься. Ждем-с.

– Так это… не по Уставу, Вашбродь!.. Неположено ведь…

– А сокращать «Ваше благородие» до «Вашбродь» по Уставу?.. Нет?.. Тогда – не спорь с командиром. Сейчас всего не скажу, прибудем в наше расположение, многое станет ясней. Теперь давай к делу. Вопрос первый: Сколько оружия в сотне и какое?

– В наличии десяток винтовок Бердана и три карабина Нагана…

– Что за карабины такие? Ну-ка, пойдем, покажешь.

Да, действительно, карабин. Револьвер Нагана, но с очень длинным стволом и отъемными деревянными цевьем и прикладом. Принцип тот же, что и у артиллерийского люгера. С слов фельдфебеля, эти шедевры выпускались для пограничной стражи. Выданы были унтер-офицерам, и благополучно пережили перевооружение сотни в крепости на берданки. Последних выдали на всех аж десять штук, мотивируя тем, что для одного состава сторожевого наряда больше и не надо. В очередной раз поражаюсь «уму» высокого начальства. Гансы придут, а тут на почти сотню человек целых ДЕСЯТЬ устаревших винтовок! Обхохотаться, блин! Так, ладно, эмоции – в сторону. С оружием разобрались.

– Дмитрий Иваныч, вопрос следующий. Давай-ка, зови своих взводных и фельдшера, если таковой имеется, и будем разбираться по завтрашнему путешествию…

Унтер-офицеры появились почти сразу после исчезновения посыльного. Два добрых молодца почти одновременно подошли и представились. Почти точная копия Остапца, только без веснушек, и помоложе, лет двадцати пяти. Зовут Михаилом Черновым. Второй – Борис Сомов, худощавый шатен, по правой щеке от уха до середины челюсти тянется тонкая ниточка шрама, скорее всего от холодняка. Через пару минут появляется и местный «Айболит» – фельдшер Игнат Тимофеевич Ковалевский, сорокалетний «дядька» с пышными запорожскими усами.

Рассказываю им о «новом» порядке обращения, вижу еще три пары удивленных глаз, и после этого перехожу к интересующему вопросу. – Значит так, кто из стражников не сможет завтра топать пешком? Больные, там, хромые, у кого сапоги каши просят?

– Больных – три человека, – первым докладывает Игнат Тимофеевич. – Один животом мается, двое хромых. У обоих – вывихи. Так-то ходят, но дальнюю дорогу не сдюжат.

– Добро, их завтра – в кузов, Дмитрий Иваныч, выдашь им берданки и полный запас патронов. Ценный груз охранять в дороге будут. Да, – обращаюсь к унтерам, – один из вас с ними старшим поедет. Кто – решайте сами. По обмундированию – все в порядке, или есть вопросы?

– Никак нет, Вашбродь, у меня, в первом взводе, все в порядке. – Отвечает Чернов. – Мы – пешие стражники, нам не привыкать на своих двоих топать.

– Мой второй взвод тоже не под лавкой найден. – Это уже Сомов, второй «замок»… Так, а похоже, тут есть нездоровая конкуренция. Надо это запомнить на будущее.

– Так кто из вас завтра едет? Или мне назначить? – В ответ – тишина. Тогда снова ввергаем присутствующих в ступор. – Иваныч, скажи мне число от одного до десяти.

– … Семь…

Простейшая детская считалочка выбирает Михаила «пассажиром», чему он совсем не рад.

– Вашбродь! А может я – со своими?..

– Нет, командир сказал: хорек, значит – никаких сусликов! – после этой загадочной фразы переходим к вопросу продовольствия, потом – к следующему… И так – до самого вечера. Ужинать нас с водилой пригласили к общему столу, и дабы не показаться нахлебником, выставил на стол пару запасенных в дорогу банок тушенки и кулечек рафинада.

За чаем в компании Остапца и унтеров хотел поинтересоваться состоянием дел в сотне, но фельдфебель, хитро поглядывая на меня, опередил:

– Вашбродь… Дозвольте вопрос. Тут к нам посыльный со штаба прибегал. Говорил, что по нашу душу офицер пожаловал, подпоручик. Мол, из самого штаба фронта бумаги у него. Да и Вас подробно описал. Только… Извиняюсь, конечно… Но болтал он, что у того офицера пистолет ненашенский в кобуре на поясе висит. А у Вас, как я гляжу, кобура – нагановская… Да к тому же и пустая.

Вот ведь глазастый какой попался… Верно все подметил. Ну, ладно, правда в этом случае не помешает. Больше доверия завоюем.

– Все-то ты, Дмитрий Иванович, подмечаешь! Поменял я пистолет на два ящика пироксилина. Очень нужная и полезная штука в нашем хозяйстве. Вам в будущем тоже может пригодиться.

Остапец вылезает из-за стола и идет к своим нарам. Копается в вещмешке и возвращается с тряпичным свертком в руках. Разворачивает ветошку, и протягивает мне наган. Потертый, не раз побывавший в деле.